Галилео
Шрифт:
А Энджи уже вытащила платье из озерца, и Лилиан ахнула, – то было абсолютно чистым, словно и не пачкали его никогда. Верилось в такое с трудом, потому что пятна от борща средство Лилиан не взяло бы даже при длительном замачивании.
Это чудесное волшебство (а иначе произошедшее с платьем Энджи назвать было нельзя) не укрылось и от глаз других участниц. Справа от Лилиан раздались громкие рыдания.
Это Обри ревела над безнадёжно испорченной тканью своего одеяния. «А, возможно, – подумала невеста Ярика, – и над тем уродством, что получилось у неё взамен».
Незаметно для себя, Лилиан погружалась всё глубже в свои мысли. Однообразная работа способствует мышлению, или внутреннему размышлению.
«Вот Энджи, – думала она, – умница, красавица, и в руках у неё всё спорится. Не было бы логично, что первый парень на Галилео влюбится в неё с первого взгляда? – Вполне. А кто у нас первый парень? – Ярик, конечно, а это значит…» Лилиан почувствовала, как в ней вновь поднялась волна необоснованной ревности.
Она повернулась к Обри. Та выглядела так же, как и её застиранное платье: мокрая от слёз и какая-то вся помятая. Однако жалости она не вызывала, скорее брезгливость. Хотелось отодвинуться от неё подальше.
К Энджи.
К этой странной, но такой магнетически притягательной…
– Ты так до следующего Дня Семени провозишься, – выдернул Лилиан из раздумий мягкий голос. – Давай помогу.
Энджи достала свой чудо-гель и передала невесте Ярика.
– Нанеси на пятна, замочи на три минуты, и всё.
– Спасибо тебе, – сказала Лилиан, с благодарностью принимая его.
– Девчат, не помешаю, – раздался над ними мужской голос.
Обе подняли глаза на подошедшего парня. Во взгляде девушек читался немой вопрос.
Молодой человек был статен и красив, но всё равно, по мнению Лилиан, не дотягивал до Ярика. Это был Артур из их деревни. Однако тот и не смотрел на неё, а лишь на её подругу.
– Здравствуйте, – сказал он, – Вы – Энджи?
– Да.
– Я – Артур. Не буду ходить вокруг да около, а скажу напрямик. У нас с моей девушкой была добровольная пара, но она, к сожалению, отказалась выливать на себя суп и портить своё платье. Теперь у меня нет пары. Я смотрел за тобой; ты мне очень нравишься.
– Что ж, я польщена.
– Тогда предлагаю в конце выбрать друг друга.
– К сожалению для Вас, милый мальчик, я уже сделала свой выбор.
Лилиан наблюдала, как с её платья, словно по волшебству, исчезают пятна, и от последней фразы её буквально ожгло изнутри: «сделала выбор». Но тут же понеслась успокоительная прохлада: «конечно, она же кормила Макса!!!» Внутренний пожар стал утихать.
Артур попытался сказать что-то ещё, но Энджи одним лишь жестом (очень похожим на жест Макса) показала ему, что дальнейшее общение ей не интересно, и молодому человеку пришлось уйти не солоно хлебавши.
Лилиан вытащила из озерца своё без единого пятнышка платье и повесила на плечики. У неё осталось немного геля, и она передала его Обри. Та с неверием и благодарностью приняла его и смотрела теперь, как бездомная шавка, которой бросили кость.
Подошла Энджи, сняла платье и знаком показала Лилиан, что его нужно выжать.
– Ну, что, – сказала она чуть позже, когда ручейки воды перестали бежать из перекрученной ткани, – идём писать стихи? У тебя уже есть какие-нибудь наброски?
– Так, в уме, – ответила Лилиан, думая в этот момент о том, насколько невероятно сильна Энджи. Это почувствовалось при отжиме платья. «А что, если…»
Но череда её мыслей была прервана землетрясением. Девушки едва удержались на ногах.
А вот Обри – нет. Теперь оба её платья были мокрыми.
00.17
Ярик опередил Макса. Последние несколько метров он преодолел парой огромных прыжков, затем ринулся вперёд и сшиб толстяка с мотовагонетки на землю своим собственным весом перед самым обрывом.
Макс, видя, что их новоиспечённому другу уже ничего не грозит, изменил траекторию движения и попытался задержать саму вагонетку. С тем же успехом можно было бы пытаться остановить огромный валун, катящийся с горы. На пару секунд она зависла над обрывом, затем качнулась, накренилась и сверзилась вниз, увлекая за собой мелкие камешки и пыль.
Молодой человек схватился руками за голову, наблюдая, как бесценное устройство разлетается на куски. Внутри него образовалась пустота, схожая с чувством потери близкого человека. Не должны столь важные вещи вот так бездарно превращаться в бесформенный металлолом.
– Я у тебя в долгу, – едва слышно выдавил из себя толстяк.
– Что? – переспросил Ярик.
Затем он понял, что всем своим весом лежит на Кармине, поэтому встал с него и помог подняться. Попутно он заглянул толстяку в глаза. Там в водовороте мешалась куча эмоций. Самыми очевидными были: страх смерти, ужас от пережитого и благодарность за спасение.
– Я у тебя в долгу, – повторил Кармин громче. – Ты мне спас жизнь только что.
– Не за что, – улыбнулся Ярик и зарделся. – Каждый поступил бы именно так.
К ним подошёл Макс. Был он мрачнее тучи, а глаза увлажнились. Он ушёл от края обрыва, не в силах взирать на обломки мотовагонетки. Ярик одним лишь взмахом головы поинтересовался, мол, что там, как там?
Максимус развёл руками и сокрушённо помотал головой.
– Ясно, – сказал его друг. – Ну, зато вот Кармин уцелел.
– Это да, – согласился Макс, однако в голосе сквозило прохладой к данному факту и грустью по утраченному.
Со всех сторон к ним начали подбегать орги и участники Испытаний. Они окружили их плотным кольцом так, что стало трудно вздохнуть.
– А что тут случилось? – спросил рыжий откуда-то из западных земель.
– А кто-нибудь умер? – очкарик с кровожадным выражением лица.
– А зачем вы вагонетку скинули?
– Получается этот Испытание не прошёл?
– Жаль, что ты не оказался там, – прошипел Артур, мотнув головой в сторону обрыва, и сплюнул под ноги Кармину.