Галобионты
Шрифт:
– Доверяй чутью, – без конца повторял Степанов, – оно тебя не обманет.
Алекс молча соглашался, с горечью сознавая, что это самое «чутье» не обманывало Любовь, когда она всячески пыталась отговорить его от возвращения на Базу. Алекс вспомнил драку с Гераклом. С того момента, когда они чуть не убили друг друга, поведение Любовь резко изменилось. Она стала апатичной, отрешенной, делала все словно во сне, слабо реагируя на происходящее вокруг нее. Видимо, таким образом, сверхвосприимчивая психика девушки пыталась защититься от грядущих пагубных воздействий, о которых сигнализировало ее шестое чувство.
В голове у Алекса беспрерывно вертелся один и тот же вопрос, неужели он совершил ошибку, согласившись вернуться к профессору? Неужели таким способом он ничего не добьется и только потеряет свою любимую? Ответа не было, но возникало убеждение, сначала слабое, но постепенно набирающее силу, что скоро все должно разрешиться. Алекс без колебаний согласился на участие в задание. Напрасно торжествовал Степанов, пребывая в уверенности, что ему удалось сломить волю непокорного галобионта. Шестое чувство, наличие которого в нем предполагал сам профессор, подсказало Алексу, что он должен согласиться. Доводы разума также не противоречили голосу сердца. По большому счету у Алекса не было иного выбора. Он не верил ни Степанову, ни Дзержинцу. Более того, хладнокровный полковник показался Алексу еще опаснее, чем истеричный профессор. Но он верил себе – это было главное.
…Алекс не мог сказать с полной уверенностью, что возникло раньше: предчувствие опасности или сама опасность.
Где-то невдалеке грянуло несколько автоматных очередей. Послышался звон разбитого стекла, раздались испуганные возгласы прохожих и жильцов близлежащих домов. Алекс не стал приближаться к пятиэтажке. Вместо этого он занял позицию на широкой улице, которая в данный момент была перекрыта милицейскими машинами. Вокруг первого кордона, включавшего в себя сотрудников ОМОНа и военной разведки, расположился еще один, состоявший из людей Дзержинца. Алекс был как бы сам по себе, находясь между двумя линиями.
Алекса оглушил пронзительный вой сирен. Из-за угла показалась колонна из нескольких автомобилей. Не было сомнений, что в одной из них везли Геракла. Машины, мчавшиеся на большой скорости, пронеслись мимо. Он повернул голову и посмотрел вслед удаляющейся колонне. Вдруг на перекресток откуда-то с параллельной улицы выскочил автобус, перекрывший дорогу. В следующее мгновение раздался громкий звук удара, а за ним еще несколько. Вой сирен сменился визгом тормозов и скрежетом железа. На перекрестке образовалась груда дымящегося металла. Алекс со всех ног кинулся к месту аварии.
Он успел как раз вовремя. Ноги сами понесли его к одному из микроавтобусов, пострадавшему меньше других автомобилей.
«Он там!» – пронеслось в голове у Алекса.
У него не было времени, чтобы разобраться, почему он так подумал. Может быть, подсказала интуиция, а возможно то, что именно к этому микроавтобусу мчались люди в комуфляже и в масках. Загрохотали пистолетные и автоматные выстрелы, но они больше не оглушали Алекса, воспринимаемые им не громче стрекотания сверчка. Он видел, как какие-то люди в штатской одежде и тоже с закрытыми лицами выносят из микроавтобуса крупного черноволосого человека, не подающего признаков жизни. Им навстречу бежали другие, в камуфляже и с оружием наизготовку. Алекс замер, притаившись за одним из автомобилей. Не было никакой возможности приблизиться к микроавтобусу. Казалось, что уже ничего нельзя сделать.
На их с Гераклом счастье, в этот момент прогремел взрыв, одну из машин – первую в колонне – разнесло на куски. Алекса спасло то, что его прикрывал милицейский автомобиль, стоявший у тротуара. Перекресток окутал едкий густой дым, в котором невозможно было ничего разглядеть. На какое-то время выстрелы прекратились, сменившись криками и стонами раненых. Алексу пришлось продвигаться почти на ощупь. Кто-то попытался схватить его, но Алекс вырвался, наугад нанеся удар ногой. Он споткнулся о чье-то распростертое тело. Еще не взглянув на лицо человека, Алекс понял, что нашел Геракла. Взвалив его на плечо он бросился направо, туда, где виднелся мост, высившийся над каналом. Тяжелая ноша замедляла шаг, Алекс не мог дышать, дым и пыль, стоявшая столбом набилвались в глаза, нос, рот.
– Он там, впереди! – закричал кто-то, очевидно, заметивший беглецов.
До моста через канал оставалось не больше десятка метров. Перед Алексом забрезжил луч надежды, что он успеет достигнуть канала раньше, чем на него доберутся преследователи. Но тут кто-то напал на него сзади. Завязалась яростная схватка. На подмогу первому подскочило еще двое. Геракла оторвали от Алекса. В руках у него каким-то чудом остался кожаный пояс, принадлежавший Гераклу. В нем, помимо всего прочего, оказался большой нож с кривым лезвием. Сжав рукоятку, Алекс вонзил нож в одного из нападавших, стиснувшего его горло. Лезвие ткнувшись в ребро, скользнуло вниз и в сторону.
Хватка ослабла. Мужчина в камуфляже мешком рухнул на землю. Алекс кинулся к другому нападавшему, вырвал из его рук бездыханного Геракла и снова бросился к каналу. Вслед ему раздалось несколько выстрелов. Алексу показалось, что одна из пуль попала в Геракла, тело которого чуть заметно дернулось. Но времени на то, чтобы проверить, жив Геракл или уже нет, у Алекса не оставалось. В три прыжка он достиг моста через канал. Небольшая ширина канала наводила на мысль, что он не должен быть глубоким. Однако Алексу ничего не оставалось, как на свой страх и риск броситься вместе со своей ношей в мутную ледяную воду. Прыжок сопровождал «салют» из десятков разнокалиберных стволов. Алекс поднырнул под мост и достиг дна канала. Никогда еще ему не доводилось погружаться в такую отвратительную среду, в которой было столько грязи и химических отходов.
«Нужно продержаться совсем немного», – думал Алекс, осторожно втягивая в себя омерзительную жидкость – он должен был хоть как-то дышать. Чтобы уберечь себя и Геракла от пуль, Алекс вынужден был двигаться у самого дна, покрытого вязким илом и усеянного разным мусором. Облегчало задачу лишь то, что они плыли по течению и поэтому весь этот хлам не попадал в лицо и не замедлял движения.
Геракл по-прежнему не подавал признаков жизни. И все же Алекс был уверен, что спасенный жив.
«Нужно только добраться до моря, – говорил себе Алекс, – там я смогу привести его в чувство».
Но легче было сказать, чем сделать. Алексу приходилось долго петлять по бесконечному лабиринту каналов, испещряющих огромный город. Когда путь раздваивался, он опять отдавался на волю своего инстинкта, подчас сворачивая в более мелкие и грязные каналы, зная, что именно они ведут его в правильном направлении.
Геракл очнулся, когда они с Алексом приближались к Базе. Он не сразу понял, что с ним происходит. Кто-то тащил его, бережно поддерживая голову – вот все, что было ясно. С возвращением сознания пришла боль. Она исходила теперь не только из старых ран, полученных еще в Нахабино. Появился еще один источник – рана на груди, под правым соском, беспокоившая Геракла гораздо больше прежних. Правая рука отказывалась функционировать. Да и все его тело было словно налито свинцом. Однако мысль работала довольно четко.