Галобионты
Шрифт:
– Как же вам удалось добыть клетки вашей бывшей жены и, особенно, вашего друга, который, если не ошибаюсь, погиб где-то в Гималаях? – поинтересовался полковник, когда Антон Николаевич умолк, погруженный в свои горькие воспоминания.
– Что касается Саши Александрова, то здесь было очень просто. Я ведь уже тогда занимался исследованиями в области молекулярной биологии и генной инженерии. Однажды, когда Сашка был еще жив, у нас с ним завязался разговор о моей работе. И он полушутя-полувсерьеэ предложил мне себя для моих экспериментов. Помнится, он сказал что-то в таком роде: дескать, при его образе жизни неизвестно, доживет ли он до женитьбы и до появления детей, а так, хотя бы будет надежда, что он не совсем, как он выразился, «закончится». Я почему-то сразу ухватился за эту идею. Не знаю, – задумчиво говорил Антон Николаевич, – может быть меня уже тогда хотелось создать своего Сашку Александрова. Он ведь был, по существу, единственным человеком, который вызывал во мне симпатию и уважение.
Степанов помолчал, вспоминая далекие годы своей молодости. Дзержинец снова задал профессору наводящий вопрос:
– И что же, вы уговорили его завещать свое тело науке?
– Собственно, и уговаривать особенно не пришлось. Мы быстро оформили все документы. И больше не возвращались к этой теме. – Степанов снова помолчал немного, потом добавил с печальной и растерянной усмешкой, – самое забавное, полковник, что я начисто позабыл об этом договоре. Прошло несколько лет и я ни разу не вспомнил о Сашкином завещании, но как только пришло страшное известие о его гибели, я тут же ухватился за эту возможность. Благо, все документы были в сохранности.
Дзержинец вновь испытал удивление: у него ни разу не возникло ни единого подозрения по поводу того, что Степанов может иметь при себе подобную «память» об умершем друге.
– А как было с женщиной? – поинтересовался полковник. – Я видел фотографию вашей бывшей супруги всего один раз, но при первом взгляде на женщину в барокамере, понял, что это полная ее копия. Неужели вы запаслись и ее клетками?
Степанова несколько покоробило это дилетантское выражение. Будь он в другом расположении духа, оно немало позабавило бы его. Но, как и всегда, любое упоминание о Любаше, вызвало в душе Антона Николаевича острую боль.
– Что касается моей бывшей жены, – глухо заговорил Степанов, – тот в этом целиком заслуга Тихомирова. Я послал его к родителям Любаши. Не знаю уж, какими средствами, но ему удалось стащить из их дома ее косу, которая хранилась там, как я знал, еще с тех времен, когда она училась в школе. Я опасался, что материал окажется не совсем подходящим, но все прошло прекрасно. Как вы справедливо заметили, галобионтрисса оказалась практически полной копией моей Любаши. Во всяком случае, внешне. Впрочем, – прибавил Степанов с сардонической ухмылкой, – судя по тем сведениям, которые я получил от Геракла, ее внутренние качества также очень близки к оригиналу.
– То есть?
– По словам Геракла, – объяснил Антон Николаевич, – между ними на острове завязалось нечто вроде романа.
Представляете? – физиономия профессора перекосилась от злобы. – Как это романтично! – хохотнул он. – Прямо сюжет для мыльной оперы: пара юных и прекрасных галобионтов, волею судьбы заброшенных на необитаемый остров и счастливо соединившаяся под тропическом небом, жестоко разлучена бесчеловечным злым гением – их создателем.
– Не надо так, Антон Николаевич, – неожиданно мягко проговорил Дзержинец, – все уладится. Не хочу делать вам еще больнее, но если бы вы предупредили меня о своих намерениях, я бы приложил все старания к тому, чтобы поддержать их. Эта идея – я имею в виду соединение разнополых галобионтов – сама по себе весьма привлекательна и интересна. К тому же, я хорошо понимаю, что для вас значит эта женщина.
Видя, что от этих слов профессор совсем понурился, полковник добавил:
– Все наладится, Антон Николаевич, верьте мне и возьмите себя в руки. Ситуация складывается очень благоприятно для нас с вами.
– Хотелось бы, чтобы это было правдой, – угасшим голосом проговорил Степанов.
Видно, сама судьба хранила галобионтов. Едва Алекс и Геракл покинули Базу и отплыли на безопасное расстояние от нее, все вокруг них содрогнулось от мощнейшего взрыва. Гераклу повезло больше, чем Алексу, он успел укрыться за уступом подводной скалы. Взрывная волна подхватила Алекса и швырнула его в эту самую скалу. На миг он потерял сознание от сильного удара. Однако инстинкт самосохранения заставил Алекса придти в себя и подплыть к Гераклу.
Они потеряли счет взрывам, последовавшим сразу после первого. Очевидно, вся База была нашпигована взрывчаткой. Это не удивило Геракла, поскольку он понимал, что только такой мерой Дзержинцу и профессору можно будет обезопасить себя. Все вышло именно так, как он и предполагал. Но все же зрелище разрушаемой на мельчайшие осколки Базы не сразу смогло уложиться в сознании Геракла. То, что он посчитал безумной догадкой, оказалось страшной правдой.
«Обратной дороги теперь у меня нет, – подумал Геракл, кусая губы, – я сам все испортил и теперь должен расплачиваться за свой проступок».
Странно, но Геракл ощущал чувство утраты, словно он вдруг осиротел. Это не понравилось ему. Неужели он так сильно привязан к Хозяину, что не в состоянии представить себе жизнь без него? Или просто ему тяжело было осознавать, что он лишился поддержки и с этого момента вынужден будет бороться в одиночку? А в том, что вся его дальнейшая жизнь станет борьбой, Геракл ни не йоту не сомневался.
Через некоторое время взрывы прекратились. Галобионты возобновили свой путь. Алекс не отставал от Геракла. Он уже полностью пришел в себя после удара о скалу. Геракл заметил это с большим неудовольствием. Ему бы на восстановление сил после такого удара потребовалось бы ощутимо больше времени. Геракл дал понять Алексу, что хочет поговорить с ним. Он знал, что в нескольких километрах от Базы располагается просторный грот, и направился туда. Нечего и говорить, что Алекс не преминул последовать за ним.
– Ты так и собираешься быть ко мне привязанным, словно хвост? – спросил Геракл, когда они заплыли в грот и, вынырнув из воды, смогли разговаривать друг с другом.
– Мне нужно выяснить, где сейчас находится профессор, – ответил Алекс.
Геракл увидел у него на лбу кровоточащую ссадину. Сам Алекс, похоже, не замечал своей раны.
– Зачем тебе это? Ты разве не видишь, что они решили избавиться от нас? Сейчас нам повезло и мы сумели вовремя уйти с Базы, но это может больше не повториться.
– Я хочу найти свою девушку, – произнес Алекс.
– Свою девушку?!
Геракл от неожиданности не знал, расхохотаться ему или, напротив, напуститься на Алекса.
– Да, мою девушку, – повторил Алекс, не моргнув глазом.
– Она такая же твоя, как ты – мой, понятно? Она целиком и полностью, до последнего своего золотого волоска, принадлежит Хозяину, – Геракл запнулся, и тряхнув головой, словно отбрасывая от себя неприятные мысли, поправился, – я хотел сказать, профессору.