Галопом к столбу

Прилепский Александр Федорович

клубе молодого, лет двадцати пяти, брюнета с

карими глазами, среднего роста склонного к

полноте. Бороду он бреет, а усы, эдак залихватски,

вверх закручены. Нам доподлинно известно, в

прошлый вторник он здесь был - в карты играл.

– Ох, и задали вы мне задачу, ваше благородие.

Разных господ у нас каждый день много бывает - и

бородатых, и усатых, и бритых, как актёры. А уж на

вторничные обеды вся Москва съезжается, -

швейцар почесал

затылок и принялся размышлять

вслух.
– Членов клубных я всех в лицо знаю. Среди

них таких нет. Ежели только среди гостей… Аблакат

Одинцов бороду не носит. Так он не чернявый, а

67

белявый. И усы у него на хохляцкий манер -

висячие… Пётр Петрович Кубасов. разве? Да он

карт в руки не берёт.

– Нашего брюнета Владимиром зовут, -

уточнил Степанов.

А Малинин добавил:

– Он мог быть одет не в сюртук, а в

пиджачную пару.

– Тогда совсем другой расклад, - сразу

обрадовался швейцар.
– У нас в энтих спинджаках

кургузых, мало кто ходит. Несолидная одёжа… А

из играющих, пожалуй, один Владимир Иванович

Горицветов. И по внешности все сходится -

чернявый, не то чтобы высокий, и глаза, кажись,

карие…

– Кто такой?
– спросил Степанов.

– Богатейший херсонский помещик. Да оно по

нему и видно. Шуба соболья, шапка - бобёр

камчатский. Извозчики его обожают - никогда не

торгуется.

– Саня, - Степанов мигнул Соколову и тот, всё

без слов поняв, отправился на извозчицкую

«биржу» возле клуба.
– Давно господин Горицветов

в клуб ходит?

– Месяца два уже.

– Кто его впервые записал?

– Надо посмотреть, - швейцар взял лежащий

на столе возле вешалки журнал, в который, согласно

устава, члены клуба записывали пришедших с ними

гостей, поручаясь за их добропорядочность. Шевеля

68

губами, видимо читая по слогам, стал

просматривать записи.

– Позволь, любезный, - сыщик отобрал у него

журнал.
– У меня побыстрее получится.

Просмотрел страниц пятьдесят:

– Смотри, Сергей!

Малинин посмотрел и понял, что в

Купеческий клуб они приехали не напрасно.

Херсонского помещика и коннозаводчика

Владимира Ивановича Горицветова 19 ноября

прошлого года записал Дмитрий Ермаков.

– О нашем разговоре молчок, - предупредил

Степанов швейцара.

– Само собой, ваше благородие. Чай не первый

год служу, порядок знаю.

Соколов, поджидавший их на улице, доложил:

– Знают на «бирже» Владимира Ивановича в

собольей шубе. В «Яр» его возили, в «Стрельну»…

А квартирует

он, похоже, в Ольховцах, в

собственном доме купеческой вдовы Поярковой.

– У Таньки Губиной? - Степанов не смог

сдержать радости. - Ай да молодцы мы с вами!

Ухватились за ниточку.

… Ольховцами или Ольховкой называют

местность, начинающуюся за Рязанским вокзалом.

Там на сорок жилых домов имеются более двадцати

самых различных лавок - железных, молочных,

колониальных товаров, мясных… Владельцы их

издавна занимаются скупкой товаров украденных

69

«ломовыми» извозчиками при перевозках. Много

лет всю округу держал в руках купец Селиван

Поярков. Ему, через подставных лиц, принадлежали

несколько лавок и трактир на углу Ольховки и

Гаврикова переулка, где по вечерам собиралась

весьма тёмная публика. Селиван занимался не

только скупкой краденого. Его подозревали в

укрывательстве беглых из Сибири, в связях с

конокрадами. Не раз в доме Пояркова, лавках и

трактире полиция проводила обыски, но

безрезультатно. Судя по всему, кто-то заранее

извещал купца о визитах полицейских. Незадолго до

смерти Селиван женился на шансонетке Татьяне

Лисичкиной. Она оказалась достойной преемницей

мужа…

– Хитрая бестия, - поморщился Степанов. -

Мне летом пришлось вести протокол, когда её

Муравьёв допрашивал. Ты, Сергей, сам знаешь, как

умеет наш полковник подозреваемых в угол

загонять. Только ничего у него не получилось. На

любой вопрос - готовый ответ. А кухарка и дворник,

слово в слово, подтверждают.

– А как она околоточного Фёдорова под

монастырь подвела!
– засмеялся Соколов.
– Это он,

дескать, поклёпы на меня возводит. Я, говорит,

вдова честная, блюду себя - вот и нажила

недоброжелателя.

Защитите,

ваше

высокоблагородие, одинокую женщину от этого

охальника, а то он как придёт с обходом, так и

норовит в постель затащить… Капот расстегнула,

70

синяки на шее и плечах показывает… Слёзы в три

ручья… Артистка! С тех пор околоточный её дом за

версту обходит.

– Кстати, почему Губина, если в девичестве

она Лисичкина, а по мужу Пояркова? -

поинтересовался Малинин.

– Из-за губ. Они у Татьяны большие, пухлые,

сочные, - мечтательно улыбнулся Соколов. - Она,

Сергей Сергеевич, сказывают, ими такое вытворяет!

Из-за этого старик Поярков на ней и женился…