Гамбит смерти
Шрифт:
9
Я сидел на краю ванны, левая рука болталась безвольно, а правая крутила ручку крана, блестящую, хромированную, оставляя на ней следы.
Напор слабый, струйка в ниточку. Время истекает. Ладонь - в горсть, собирая то, что можно собрать, но вода уходила сквозь пальцы и падала на белую эмаль, расползаясь по ней багровым пятном, а в ушах нарастал рокот штормового прибоя.
Конец второй части
ГАМБИТ СМЕРТИ
Часть вторая
1
Александр Александрович смотрел хмуро и безрадостно.
Наскучась портретом, я вернулся в уголок, к мягкому засасывающему креслу.
Секретарша терзала двумя пальчиками "Олимпию-Зупертайп", а вентилятор качал головой, не одобряя надругательства над импортной техникой.
Заветная дверь тихонько приоткрылась, выпуская опередившего меня посетителя. Маленький, аккуратный старичок улыбнулся дамочке за пишмашинкой, рассеянно скользнул взглядом по господину Алехину и мне. Для него мы оба были явлениями бесплотными, нереальными. Пожалуй, процентов на семьдесят пять он прав.
Старичок просеменил к выходу, а я вопросительно уставился на секретаршу. Она старательно не замечала меня, но загорелась на столе зеленая лампочка, и она осчастливила:
– Заходите, директор ждет вас.
Зайду, как не зайти.
Директор очень мило попытался привстать при моем появлении.
– Ваши документы признаны оргкомитетом, - сразу порадовал он, - следовательно, вы имеете право участвовать в турнире. Но...
– он сделал паузу, подготавливая меня, - видите ли, участник с вашим коэффициентом должен уплатить турнирный взнос.
– В положении указано, что наличие международного коэффициента освобождает от взноса, - попытался поторговаться я.
– При условии, что он не ниже двух тысяч трехсот пятидесяти. Это мы решили позднее.
– Какова же величина взноса?
Он назвал сумму.
– Естественно, в рублях.
Конечно, в рублях. Будь у меня столько долларов, только бы ты меня, мил друг, и видел.
– Платить через банк?
– Да, разумеется. Впрочем, - он наморщил лоб, - сегодня истекает срок приема заявок, боюсь, вам не успеть.
– Что же делать?
– Вы отдайте деньги прямо мне, а я вам выпишу квитанцию.
– Извольте.
Рубли произвели свое обычное действие: с невольным вздохом он пересчитал купюры - так кошка с голодухи грызет, морщась, на огороде огурцы. Кажется, это сказал Черчилль. Вот какой я образованный.
– Сейчас заполню квитанцию, - денежки исчезли в сейфе, а вместо них у меня в руках оказалась бумажонка, девять на восемнадцать, с печатью.
– Пройдете в
В коридоре я еще раз осмотрел бумажку. Сколько их прошло через мои руки - контракты "АМИТР", акции му-му-му, сторублевки в кубышке, волею Павлова обращенный в мусор, кредитная карточка очень устойчивого банка. Правда, Русская Недвижимость шиш от меня получила. Опытный я стал.
Бумага еле-еле пахла горьковатым ароматом. Наверное, у директора в сейфе стоит бутылка шотландского виски. Хотя, если честно, теперь я не отличу "Двин" от "Нистру", кажется, все теперь делают на мебельной фабрике Урюпинска. Времена меняются, и коньяки вместе с ними.
Полчаса спустя я вышел из шахматного клуба полноправным участником опен-турнира "Аэро", первый приз пять тысяч долларов, сумма призовых - двенадцать. А подковерные мне не положены. Я же не знаменитость.
Весь вечер впереди. Свобода!
Роскошный клен багровел среди зеленых собратьев. Зрение шалит, или локальная осень? Я зажмурился, затряс головой.
– Плохо себя чувствуете?
– мягко спросил кто-то. Я открыл вежды. Добрый самаритянин лет шестидесяти внимательно смотрел на меня, в руках авоська с бутылками. Пустыми.
– Нет, ничего. Скажите, у этого дерева цвет....
– Дерева? А, это порода такая особенная, до войны их сажали, помню. Последний остался клен, остальные порубили.
Успокоил. И, чтобы удержать прохожего, я поинтересовался:
– Не подскажите, как на улицу Никольского пройти?
– Никольскую? Да мы на ней стоим. Какой дом нужен?
Я сверился с направлением оргкомитета:
– Десятый.
– Совсем рядом, вон, двухэтажный, желтенький. Видите?
– Спасибо.
Поспешил по делам самаритянин, побрел к домику вещей окраски и я. Ну, что делать, сегодня грустные мысли беспрестанно осаждают меня.
Гладкий с фасада, домик щерился полудюжиной дверей с тыльной стороны. Похоже, строился на одного хозяина, да уплотнили в бурях истории. Я прикинул, где прикрепят доску: "Здесь останавливался П.И.Денисов"
Нужная квартира - на втором этаже. Музыкальный звонок пропел что-то из Россини. Хорошо, не Бетховен.
– Что вам угодно?
– на пороге стояла дама бальзаковских лет, приятная во всех отношениях.
– Меня направили из оргкомитета - я протянул квиток.
– Заходите, пожалуйста, - она провела меня в квартиру.
– Надеюсь, комната вас устроит. Центр города, а тихо, будто в лесу.
Я огляделся. Быт помещика девятнадцатого века. Пузатенький комод, причудливый шкаф, горка, этажерка.
– Дед с войны привез, - пояснила дама.
– Карельская береза.
Я притворился знатоком.
– Как насчет соседей? не шумят?
– Сейчас я живу одна, - нехотя ответила она.