Гамбит смерти
Шрифт:
Я назвал адрес.
– По пути, я рядом живу, через два квартала, в новом доме, огромном, никто никого не знает, все чужие. Вы на завтрашнюю экскурсию собираетесь?
– Экскурсию?
– Сегодня объявили, организаторы турнира в день отдыха устраивают. В Графский заповедник. Место исключительное, запросто не попадешь, ни-ни. Вы, наверное, и не такие места видели, а я... Отправление в десять от шахклуба, - он затормозил.
– Приехали.
Я поблагодарил добродея. Ничего, еще полсотни призов подобных сегодняшнему, и вишневая "Нива" будет моей.
Предаваясь
Зоя Федоровна похлопотала на кухне, и до позднего вечера мы пили чай, кушали конфеты и беседовали - о старом и новом кино, о толстых и тонких журналах, о теперешних законах и прежних деньгах.
Перед сном я настроил "Телефункен" и под звуки сырбы продолжал попытки склеить из кусочков прошлого что-нибудь пригодное для нынешнего дня - и только для личного пользования.
5
В этом городе поливают мостовую. Мокрая штанина не раздражала, открытие, право, стоило того. Покуда работают дворники, у мира есть шанс.
Купив ворох газет, я поплелся к автобусу. Знакомство с увлекательнейшими уголками нашей Родины. За счет приглашающей стороны. Разве удержишься.
Большинство удержалось. Автобус, свежевымытый "Икарус", заполнен едва наполовину. Однако поросята-мушкетеры соблазнились, присутствуют.
Я устроился у окошка. Что пресса сообщает? Вот и я попал в Историю: "П.Денисову вручают специальный приз". И пятно, долженствующее обозначать фотографию.
Видела бы маменька...
– Вы не против, если я сяду рядом?
– я не сразу понял, что обращаются ко мне.
– Пожалуйста, - опять выручил язык. Разговор-то шел на английском, а рядом со мной расположилась защитница бедных, мисс Маклин.
– Прекрасная погода, не так ли?
Заглушить мою пошлую фразу мотору не удалось. Автобус тронулся.
– Замечательная погода, - согласилась сенсация турнира.
– Меня зовут Элис.
Пришлось представиться. На переднем сидении, вполоборота к салону, живописная дама бойко тараторила в микрофон: - Экскурсионное агентство "Ариадна" радо приветствовать участников шахматного турнира "Аэро". Вы совершите незабываемую поездку в чудесное место, изумруд нашего края - Графский заповедник. Экскурсия продлится четыре часа, во время которой мы...
– но тут динамик взвыл и намертво смолк, прервав поток благоглупостей.
Дорога не бархатная, то и дело подкидывало на колдобинах, но мою попутчицу это не смущало.
– Мы не встречались раньше? В Брюсселе?
– развивала она диалог.
– Вряд ли. Никогда не был в Брюсселе.
– Быть может, вы приезжали в Гастингс?
– И это сомнительно. Доведись мне увидеть вас, я бы не забыл никогда, - во, какой я галантный. Поросята, чай, обзавидовались.
Автобус покинул город, замелькали телеграфные столбы. Быстро едем. Сельский пейзаж вызывал восторг у Элис.
– А это - Тихий Дон?
Я уверил, что да, и, указав на рыбаков, начал объяснять, в чем заключается главное отличие монастырской ухи от мирской, вспоминая былое. Тема нашла отклик, и не успела Элис исписать половину блокнота рецептами кухни Войска
– Уже приехали?
– удивилась она.
– Как жаль, - печаль, похоже, непритворна. Эмансипация - явление противоестественное, кухня возьмет свое.
– Вы так интересно рассказываете, просто потрясающе.
– Нам предстоит и обратный путь, - утешил я ее. Действительно, наболтался всласть. И, что ценно, ни слова о шахматах.
Миновав полосатое бревно, мы подъехали к двухэтажному зданию кремлевского кирпича, с башенкой, окнами-бойницами, а перед домом бездельничал фонтан-Самсон, скопированный с Петергофского. Только без воды.
Неизвестного вида птица, сидевшая на золоченой голове, озадаченно смотрела на нас: неужели и эти купились, приехали на водопой?
Дама-экскурсовод взяла реванш за молчание в дороге:
– Мы находимся на территории одного из старейших российских заповедников мирового значения, ведущего свою историю с конца девятнадцатого века, с райского парка принцессы Ольденбургской...
Я отошел в сторонку. Удачная скамейка, чистая и в тени. Панно на стене выглядело прелестно, а экскурсовод старалась и за себя, и за фонтан, информация с клекотом вылетала из нее и назойливо носилась по округе: "с этого года заповедник работает в режиме заказника, выдача лицензий на отстрел основана на строгом научном расчете, количество их ограничено и стоят они весьма дорого, отстрел животных благоприятно сказался на здоровье оленьей популяции, а кабанье поголовье держится на оптимальном уровне, все добытое мясо идет в благотворительную столовую, по-прежнему запрещена охота на реликтовых представителей животного мира.
Олешки, наверное, рады, что их убивают за настоящие деньги - доллары, марки, фунты. Это так благородно...
Экскурсия перешла в дом, один я манкирую. Нельзя. Свежая вывеска: "Музей охоты". Порубили все дубы на гробы... Внутри - таксидермистерская вакханалия, мечта моли: волки, олени, лоси, бобры, медведи, кабаны - мохнатые, лохматые, с флюоресцирующими глазами, окружили нашу шахматную группу, обнажили зубищи и наставили рожищи. А дама все поясняла:
– В нашем заповеднике получила распространение охота с применением исторических видов снаряжения: луков, арбалетов, рогатины. Это привлекает зарубежных клиентов, придает охоте неповторимый русский шарм. Оружейная мастерская "Стрелец" готовит малые, номерные партии, стоимость одного арбалета доходит до пяти тысяч долларов. Простота в обращении, экологическая чистота, оптический прицел, бесшумность, оригинальная отделка выгодно отличает арбалет от ружья.
Ниф-Ниф потянулся к экспонату.
– Нет-нет, руками не трогать. При музее работает тир, у вас будет возможность ощутить прелесть настоящей стрельбы, - экскурсовод повела нас дальше, к рыбацким трофеям - толстому печальному сому Ерофеюшке, двухметровой щуке Цене и другим, уже безымянным рыбинам.
Люминесцентные лампы превращали зал в подводное царство. Импортные Садко, наторговавшись, выбирали здесь способ отдохновения, прельщаясь или не прельщаясь возможным уловом.
Мерцание светильников утомляло.