Гамп и компания
Шрифт:
– Короче говоря, Форрест, – закончил папа Буббы, – тебя обгадили и в канализацию спустили.
– Угу, – говорю. – Только я там уже бывал.
Куда ни кинь, ничего с этим было не поделать. Так пусть они оставят себе, что взяли. Той ночью я сидел на одной из наших пристаней. Огроменный полумесяц поднялся над проливом Миссисипи и вроде как завис над водой. Я думал о том, что всего этого бы не случилось, если бы мама не умерла. Еще я думал о Дженни Каррен – как она там теперь с малышом Форрестом, моим сыном?
Я встал и прошелся к концу пирса. Полумесяц по-прежнему просто болтался там над водой. Мне вдруг захотелось плакать, и я перегнулся через одну из деревянных свай, что держат пирс. Будь я проклят, если чертова гнилая свая не переломилась и не полетела в воду, увлекая меня за собой. У, черт. Опять двадцать пять – стою как последний дурак по пояс в воде. Мне тогда уже было на все наплевать. Даже если бы ко мне вдруг подплыла акула и с костями меня стрескала. Но никакая акула ко мне не подплыла, а потому я побрел к берегу и сел там на первый же автобус назад до Нового Орлеана. На свой пост в заведении со стриптизом я заступил вовремя.
Через день-другой старина Снейк закатился в «Ванду» где-то ближе к закрытию. Рука у него была замотана бинтами и уложена в лубок после того, как он долбанул меня по башке, но на уме у него было совсем другое.
– Блин, Гамп, – говорит он, – дай-ка я толком во всем разберусь. После всего того говна, которое ты в своей жизни понаделал, ты теперь ночной уборщик в таком вот гадюшнике? Ты что, блин, совсем спятил? Хочу кое-что у тебя спросить – бегаешь ты по-прежнему так же быстро, как тогда в университете?
– Не знаю, Снейк, – сказал я. – Я особо не практиковался.
– Тогда я вот что тебе скажу, – говорит он. – Не знаю, знаешь ты или нет, но я теперь разводящий в «Новоорлеанских Святых». И как ты, может, слышал, дела наши в последнее время совсем неважнецкие. Восемь игр мы просрали и ни одной не выиграли, за что нас уже «Новоорлеанскими Пустыми» зовут. В следующее воскресенье нам с «Нью-йоркскими Гигантами» играть, и если мы еще и девятый матч сольем, меня на хрен уволят.
– Футбол? – спрашиваю я у него. – Ты все еще в футбол играешь?
– Блин, идиот, а во что мне еще играть – в шашки на щелбаны? Теперь слушай сюда. Мы этим «Гигантам» в воскресенье один фокус покажем. И ты, по-моему, тут как раз кстати придешься. Ничего особого не потребуется – просто две-три хороших тренировки. Если справишься, твоя карьера сразу в гору пойдет.
– Ну-у, не знаю, Снейк. То есть, ведь я не играл в футбол с тех пор, как ты выбросил тот мяч в аут на четвертой попытке и мы продули чемпионат кукурузникам из…
– Блин, Гамп, прекрати мне об этом напоминать! Это же двадцать лет назад было! Никто уже давным-давно об этом не помнит – кроме тебя, понятное дело. Ты тут, блин, каждую ночь машешь шваброй в заведении со стриптизом – и отвергаешь шанс, какой раз в жизни выпадает? Да ты что, и правда псих?
Я хотел было ответить, что правда, но тут Снейк меня перебил и принялся что-то корябать на салфетке.
– Вот тебе адрес тренировочного поля. Приходи туда завтра в час дня. Покажи эту записку и скажи, чтобы тебя ко мне привели.
После того как он ушел, я сунул салфетку в карман и продолжил надраивать помещение. Той ночью, когда я вернулся домой, я лежал на кровати до рассвета, не спал и все думал о том, что сказал Снейк. Может, он был прав. В любом случае не вредно было попробовать. Я вспоминал те давнишние времена в университете штата Алабама, тренера Брайанта, Кертиса, Буббу и всех остальных парней. И пока я вспоминал, глаза у меня вроде как слезились, потому как это было лучшее время моей жизни, когда толпа на стадионе орала и ревела и мы почти всегда выигрывали все матчи. Короче говоря, утром я оделся, вышел на улицу и малость позавтракал, а к часу дня прикатил на велосипеде к тренировочному полю «Новоорлеанских Святых».
– Скажи-ка еще раз, кто ты такой? – спросил меня охранник, когда я показал ему Снейкову салфетку. Он дьявольски подозрительно меня разглядывал.
– Форрест Гамп. Я раньше со Снейком в мячик играл.
– Вот-вот, – говорит он. – Именно так все и говорят.
– Да нет, я правда играл.
– Ладно, погоди минутку. – Охранник вроде как пренебрежительно на меня посмотрел и ушел за дверь. Несколько минут спустя он вернулся, кивая головой.
– Порядок, мистер Гамп. Следуйте за мной. – И он приводит меня в раздевалку.
Вообще-то я в своей жизни здоровенных парней навидался. Я помню игроков из университета штата Небраска – вот те были здоровилы! Но все эти чуваки, они были не просто здоровилы – монстры какие-то! На всякий случай, если я вам еще не сказал, сам я ростом шесть футов и шесть дюймов, а тяну фунтов на двести сорок. Или, для русских и китайцев, ростом я под два метра, а вешу центнер с хорошим гаком. Но каждый их этих парней ростом был, похоже, футов семь, а тянул фунтов сотни на три-четыре! Один чувак, вроде как в казенной одежке, подходит ко мне и спрашивает:
– Привет, старик, ты кого-то тут ищешь?
– Угу, – говорю. – Снейка.
– Его сегодня здесь нет. Тренер велел ему сходить к доктору из-за того, что он растянул себе кисть. Надо же – какого-то долбаного идиота в баре по кумполу треснул.
– Я знаю, – говорю.
– Так чем я тебе еще могу помочь?
– Не знаю, – говорю я ему. – Снейк сказал мне явиться сюда и посмотреть, не захотите ли вы, чтобы я за вас в мячик играл.