Гангутское сражение. Морская сила
Шрифт:
— Так-то вы выполнили волю его величества, нашего короля, как свиньи бежали от русских лапотников! В следующий раз я сам поведу полки в бой!
Офицеры не увертывались от ударов. Видимо, их спины уже были привычны и не впервые испытывали подобные наказания…
Пришла радостная весть и от Шереметева. Он с войсками теснил шведов в Ижорской земле. Один за другим сдавались приморские гарнизоны в Яме, Ко-порье, Мариенбурге.
Царь отписал Федору Апраксину в Воронеж: «Итак, при помощи Божьей, Ингрия в наших руках».
Каждому делу свое время. Петр ушел на Олонецкие верфи, в конце
— Блоков-то не хватает, посылай нарочного на Вычугу к Бажениным.
Ставили мачты, поднимали стеньги, обвязывали такелаж, пригоняли паруса.
Близилась осень, на западе заволакивало небо тучами, часто хлестали дожди. Из новой крепости приходили весточки. Нет-нет да вздыхали закаленные бойцы. Пришло письмо от Преображенского генерала Репнина.
— Гляди, — Аникита плачется, — Петр протянул письмо Меншикову, — сколь на море бывал, фрегат под Азовом водил, а ныне водицы убоялся. «Зело, государь, у нас жестокая погода с моря, и набивает в нашем месте, где я стою с полками, воды аж до самого станишку, а ночесь в Преображенском полку в полночь и у харчевников многих сонных людей и рухлядь их помочило. А жители здешние сказывают, что в нынешнем времени всегда то место заливает».
В сентябре «Штандарт» поднял паруса, отошел от пристани. На Ладоге зашумели осенние ветры, забурлило озеро…
Новая крепость на Неве салютовала первенцу Балтийского флота. Петр удивленно оглядел берега:
— Гляди-тко, не спят. Сколь изб нарубили мужики.
Комендант крепости, генерал Брюс, довольно ухмыльнулся:
— Сие, государь, хлопотно, но дело к зиме идет, мужики да бабы померзнут в холоде.
— Мотри за ними, установи порядок, где избы ладить. Мне доложишь. Весной план города править будем.
Еще летом Петр узнал от местных чухонцев, что верстах в двадцати от устья Невы, в заливе, есть большой остров. Тогда же появилась у него мысль. «Крепость на Неве добрая, но для обороны с моря открытая. Ежели флот шведский насядет, туго придется».
В устье стояла шнява на брандвахте, то и дело снималась с якоря, выходила на взморье. Поглядывали моряки вдаль на шведские корабли, а Меншиков ругался: «Не убрались, сукины дети».
— Покуда Нумере маячит, пойду на Ладогу, — сообразил Петр.
Меншиков, как всегда, схватил на лету указания царя, а тот молвил:
— Надобно «Штандарт» обхаживать. Ты за взморьем гляди. Нумере слиняет — дай знать сразу.
Осенние штормы накатывались один за другим, с каждым днем холодало. Только зимние квартиры в Выборге манили шведских моряков.
Нехотя Нумере покидал взморье. Так или иначе, предстоит держать ответ перед королем и адмиралами в Карлскроне. Потеряли два боевых корабля и ни одного залпа не сделали по русским, надеялись на генерала Кронгиорта, но тот сам едва унес ноги от царя Петра.
Не ведал шведский вице-адмирал, что никогда больше не ступит нога иноземца на берега Невы.
А Петр нетерпеливо ждал каждую почту. Не любил он пустословия… А Данилыч в очередном письме, как нарочно, начал с солнца, дождя, заговорил вдруг о ветре «способном», пора, мол, возвращаться. Наконец-то разошлись хмурые морщинки у Петра.
«Доношу вашей милости, что господин вице-адмирал Нумере, который перед устьем стоял, виват oктября 1 отдав, не беспечально о том, что за противным ветром больше кораблей в устье не ввел, и так отъехал…»
— Держать на Шлиссельбург, — скомандовал Петр. Подозвал Федора Салтыкова: — Я перейду на яхту, а фрегат отведешь к себе на верфь, все недоделки устранишь. Не забудь про «Мункер», за Немцовым приглядывай.
За прошлый месяц на Ладожских верфях — в Сясе, Лодейном Поле, Старой Ладоге — Петр заложил несколько фрегатов, шняв, десятки галер. По своим чертежам начал строить на Олонецкой верфи быстроходную шняву «Мункер». Да разве везде успеешь! Поручил достраивать шняву архангельскому умельцу Ивану Немцову. Помнил искусного мастера по Воронежу, перевел в Олонец.
На взморье яхта вышла рано утром на следующий день. Рядом с Петром стояли Головин, Меншиков, Корчмин, Брюс. Шли ощупью. Ветер ночью стих. Море начало успокаиваться. Впереди на носу, расставив широко ноги, чуть прогнувшись вперед, прикипел к палубе с лотом [21] Наум Сенявин. То и дело забрасывал его вперед и кричал:
— Лот проносит!
Через час-полтора впереди показался остров. Петр обрадовался:
— Добрый плацдарм для фортеции. Сказывают, сей остров Котлином зовут.
21
Лот — устройство (прибор) для измерения глубины. Ручной лот состоит из груза, прикрепленного к лотлиню (веревке) с разметкой.
Сначала, подобрав паруса, ощупью пытались обогнуть остров с севера, но там оказались сплошные мели. Наум сразу, не бросая лот, заголосил:
— Впереди отмель!
Прямо по носу, в кабельтове, вода пенилась от всплесков. Как раз выглянуло солнце, и сквозь толщу воды темнела каменная мель. Едва успели отвернуть. Спустили шлюпку, начали промеры.
— То нам любо, — обрадовался почему-то Петр, — здесь шведы не сунутся, сплошная мель до берега тянется, вся в каменьях.
Высадились на Котлин. Гуськом двинулись по южному берегу, заросшему кустарником и лесом. Пустынный остров тянулся версты на две. Не теряя времени, царь прикидывал, как лучше обороняться.
— Здесь обоснуем батарею, пушек с дюжину-другую, — сразу определил Петр и зашагал к шлюпке, крикнул: — Наум, захвати лот, промерим южный фарватер.
От берега правили строго на зюйд. Лот долго проносило, отошли от берега на версту с небольшим. Се-нявин, закинув лот в очередной раз, крикнул:
— Глубина тридцать футов! Глубина двадцать! Глубина пятнадцать!
Прошли вправо, влево, глубина не менялась.
— Добро, — прищурился, что-то обдумывая, Петр, — гребем на зюйд.
Отмель шла почти до самого южного берега залива. Поднявшись на яхту, Петр сразу начал делать наброски на бумаге. Меншиков с Брюсом стояли рядом. Головин сел напротив.