Ганнибал. Искатель
Шрифт:
– Да потому что мне это нахрен не сдалось, – схватил мужчина ремень девушки, пытаясь его расстегнуть.
Саша не сопротивлялась, вместо этого она положила ладонь на щеку бандита и направила его лицо на себя.
– Пожалуйста, давай поговорим.
Он раздраженно посмотрел на нее, потом на своего подчиненного и криво усмехнулся.
– Ну говори, раз тебе так не терпится, – сложил он руки на груди.
– Спасибо, – улыбнулась она и направилась в пустой угол, где до этого сидели эти два бандита.
Девушка с трудом справлялась с дрожащими коленками, пытаясь унять свой страх. Ужас охватывал ее тело и разум. Больше всего ей сейчас хотелось, чтобы тот парень заступился и спас ее, ведь она обычная маленькая девочка, но девушка была слишком умна, чтобы поверить в положительный исход таких действий. Она понимала, что сейчас все зависит только от нее. От тех знаний, что она получала годами. От тех знаний, что остались у нее в памяти.
– Давай быстро, – раздраженно бросил бандит.
– Закат? Я правильно поняла, так тебя зовут?
– Да.
– Ты умеешь хранить секреты, Закат? – она сняла с волос длинную заколку, распуская их по плечам. – Ведь мужчина не должен трепаться без дела, правда?
Саша начала носить эту заколку после своего похищения, чтобы в следующий раз иметь козырь в рукаве, пусть и такой слабый. Заколка была наточенной, и край ее скорее напоминал скальпель.
– Ты думаешь меня этим напугать? – хмыкнул бугай.
– Ну что ты? Ты ведь мужчина, а мужчины ничего не боятся, – девушка мило улыбнулась и порезала свой большой палец.
Здоровяк выгнул бровь, удивленно смотря на нее. Девушка коснулась своего ошейника и вывела иероглиф. Закат приоткрыл было рот, чтобы что-то спросить, но так и остался стоять, наблюдая, как расстегивает ошейник девушка.
– Сними мой! – придя в себя, схватил он ее за плечо.
– Знаешь, за что я попала сюда? – сузила она глаза, смотря на его руку. – Я отказалась выполнить приказ самого князя. Я предпочла сдохнуть, чем подчиняться. Скажи, ты думаешь, что сможешь заставить меня повиноваться?
– Сними… с меня… ошейник, – прорычал он вновь.
– И что ты будешь делать? – вновь посмотрела она ему в глаза.
– Перебью всех этих тварей! У меня тридцатый уровень, да я их…
– Тридцатый? Это здорово. А у половины солдат во дворце пятидесятый и выше. Как думаешь, сколько ты убьешь до того, как тебя прирежут как собаку, а после этого придут за мной?
– Но…
– И да, а каким оружием ты собираешься их убивать?
– Ну…
– Я предлагаю тебе выход. Действуем по моему плану, и у нас будет шанс выбраться отсюда живыми.
Закат задумался. Он потер подбородок, взглянул пару раз на девушку с сомнением, после чего протянул ей руку.
– Согласен, но ходить под тобой я не собираюсь.
– Я этого и не прошу, – улыбнулась она, отвечая на рукопожатие.
***
Спустя четыре дня. Ростов-на-Дону.
– Ну что, семя чурок, сбежать от нас решил?!
Клоп начал затравленно осматриваться, но из-за плохого знания города он сам себя загнал в угол.
– Чего вы ко мне пристали-то?! Что я вам плохого сделал?!
Но никто ему отвечать не собирался. Четверо подростков немногим старше его шли, держа дистанцию для того, чтобы их жертва не сбежала.
– Что вам от меня надо?!
– Ты - семя чурок, – сплюнул лидер четверки, невысокий жилистый парнишка. – Такие, как ты - позор для славян! Твоя бабушка была чернильницей, она раздвигала ноги перед чуркой!
– Моя бабушка была азербайджанкой, и в этом нет ничего плохого!
Клоп уже сто раз пожалел, что однажды, в споре, рассказал о кавказской крови. С тех самых пор его не гоняли только ленивые.
– Да какая разница?! Она ведь… – договорить ему не дали.
Жесткий удар в ухо опрокинул мальчишку на землю. Не успел он прийти в себя, как его уже окружили со всех сторон и начали жестко избивать ногами. Его били пятками по спине и лицу. Подростки развлекались со свойственной им жестокостью. Между делом были оскорбления и унижения. Они плевались, били и пытались ударить побольнее. Вскрики Клопа только радовали их. Они, словно звери, потешались над своей жертвой. А он в свою очередь просто молил их о пощаде. Плакал, стонал и умолял остановиться. Но его никто не слушал.
В конце концов, четверке это надоело, они плюнули на мальчишку, развернулись и ушли. Клоп остался лежать на холодной земле, смотря в небо пустым взглядом. Он был рад, что все закончилось, но понимал, что этот конец временный. Раньше он успевал сбегать, но сейчас его поймали, и наверняка поймают снова. Нужно было что-то делать. Логичнее всего было сбежать, но он не знал, как и куда. Возвращаться в воровское логово после того косяка с Ганнибалом было бы самоубийством. Поднявшись на ноги, мальчишка, хромая, побрел по улице. Правый бок сильно болел, один глаз заплыл, а во рту он ощутил острые края сломанных зубов. Мальчишка шел, пытаясь понять, за что все это свалилось на него. Когда-то он был обычным мальчиком в обычной семье. Его ругали родители за то, что он любил бегать по гаражам и ленился делать уроки. Они не пускали его на улицу поиграть в футбол, что очень злило мальчика. Клоп считал, что живет в настоящем аду. Все было так до тех пор, пока ад не наступил на самом деле. Родители погибли в первый же день после апокалипсиса, и четырнадцатилетний парень просто остался один, никому ненужный и всеми гонимый. Люди вокруг стали злыми, он начал воровать, чтобы хоть как-то прожить, но и тут попался. Здесь, в Ростове, у него появился шанс жить нормально, и он собирался им воспользоваться, но… что-то пошло не так.
Выйдя к огромной по его меркам реке, он встал у перил и посмотрел вниз. Мысли в голове мальчишки роились, путались, и он почувствовал жуткую тягу просто спрыгнуть туда. Немного подумав, он понял, что не умрет так быстро, и придется лезть в воду, а она холодная. Можно было бы добраться до моста и спрыгнуть с него, но на это нужны были силы, которых у него просто физически не было. Все тело охватила слабость, а глаза начало жечь. Мальчик сел у перил и горько заплакал. Он боялся привлекать к себе внимание, поэтому старался не шуметь. Он открывал рот в крике, но не издавал ни единого звука. В груди поселилась боль. Страшная боль. Он вспоминал родителей, вспоминал свою прошлую жизнь и проклинал всех этих богов, которые устроили апокалипсис и уничтожили райскую, как оказалось, жизнь. Он ругался на них, на всех этих нацистов, и на себя за то, что не ценил своих родителей. Не ценил того спокойного времени, когда ему не приходилось бегать и прятаться.