Ганнибал. Враг Рима
Шрифт:
На четвертый день к ним неожиданно приехали Квинт и Аврелия.
— Все в порядке, из Капуи никаких новостей, — сообщил юный римлянин, спешиваясь.
Ганнон слегка расслабился.
— Тогда что же привело вас?
— Я подумал, что ты захочешь знать это. Отец и Флакк собираются отбыть в поход. Публий Корнелий Сципион и его легионы наконец-то готовы выступить.
Сердце Ганнона замерло.
— Они отправляются в Иберию?
— Да. К северо-восточному берегу. Они считают, что Ганнибал там, — ответил
— Понимаю, — сказал Ганнон, тоже стараясь сохранить спокойствие. Ему с новой силой захотелось бежать. — А что с армией, направляющейся в Карфаген?
— Она тоже скоро отправится, — смущенно ответил Квинт. — Прости.
— Не за что просить прощения, — резко оборвал Ганнон. — В этом нет твоей вины.
Квинт все равно чувствовал неловкость. Поэтому, не сказав ни слова, он отправился к Суниатону, чтобы осмотреть его раненое бедро. «Этим должен был заниматься я», — виновато подумал Ганнон. «Есть ли в том толк, — возразил его рассудок. — Он никогда уже не сможет нормально ходить».
Его мысли прервал голос Аврелии.
— Мы еще не один месяц не увидим здесь отца, — печально сказала она. — А Квинт только и говорит, как бы ему к нему присоединиться. Очень скоро я останусь одна, с матерью.
Ганнон сочувственно махнул рукой, но его мысли были не здесь. Он мог думать лишь о том, как отправиться в Иберию с армией Публия.
Аврелия ошибочно приняла его молчание за сочувствие.
— Как я могла быть такой безмозглой? Кто знает, когда тебе удастся увидеть своих родных?
Ганнон скривился, но не из-за ее слов. Ганнибал и его войско скоро встретятся с армией римского консула. А он торчит здесь, с Суниатоном…
— Ганнон? Что такое?
— А? — переспросил он. — Ничего.
Аврелия проследила за его взглядом, посмотрела на Суниатона — тот внимательно слушал наставления Квинта — и сразу все поняла. И вцепилась в свою догадку, как кошка когтями.
— Ты тоже хочешь отправиться на войну, — прошептала она. — Но не можешь, поскольку предан Суни.
Ошеломленный ее догадкой, Ганнон уставился себе под ноги.
Аврелия коснулась его руки.
— Нет большего выражения любви, чем оставаться рядом с человеком, когда ты ему нужен. Это требует истинной отваги.
Ганнон сглотнул ком.
— Я бы с радостью оставался с ним, если бы мог не злиться.
— Ты ничего с этим не поделаешь, — со вздохом сказала Аврелия. — Ты воин, такой же, как мой отец и мой брат.
И тут к ним подошел Квинт.
— Что такое? — спросил он.
Ни Аврелия, ни Ганнон не ответили.
Квинт ухмыльнулся:
— Что за тайны? Вы уже догадались, что я собрался отправиться искать отца?
Аврелия в ужасе открыла рот. Ганнон был шокирован не меньше, но прежде чем кто-нибудь успел хоть что-то сказать, к ним подошел Суниатон, явно желая поговорить. Удивленный появлением карфагенянина, Квинт умолк. Но слова Суни поразили всех как гром.
— Я знаю, как тебе тяжело, Ганнон. Ждать, пока я поправлюсь, когда ты более всего желаешь присоединиться к армии Ганнибала…
Чувство вины охватило Ганнона с невероятной силой.
— Я останусь с тобой столько, сколько понадобится. Вот и все, — заявил он и повернулся к Квинту. — Почему ты решил отправиться сейчас?
— Я должен рассказать отцу, как повел себя Агесандр. Он, похоже, решил, что власть у него в руках.
Аврелия гневно прервала брата:
— Причина не в этом. Было бы безумием выгнать опытного надзирателя в такие времена, и ты это знаешь. Кроме того, Агесандр сделал не настолько много, чтобы можно было обосновать его замену. Нам придется еще долго терпеть его.
Квинт набычился:
— Ну, в любом случае я отправляюсь. Мое обучение закончено. Война может завершиться за несколько месяцев. Я туда не попаду, если буду сидеть и ждать, пока меня призовут.
«Недооцениваешь ты Ганнибала», — мрачно подумал Ганнон.
— Безумец, — заявила Аврелия. — Как ты найдешь отца во время войны?
На лице Квинта мелькнула тень страха.
— Я найду его прежде, чем она начнется, — отважно заявил он. — Все, что мне нужно, — прибыть в иберийский порт, куда отправится Публий. Там я куплю коня и буду следовать за легионами. К тому времени, когда я найду отца, будет слишком поздно отправлять меня обратно.
Он вызывающе поглядел на сестру и Ганнона, ожидая их возражений.
— Просто безумие — собираться в такое дальнее путешествие одному! — вскричала Аврелия. — Ты еще никогда дальше Капуи не ездил.
— Я справлюсь, — пробормотал Квинт, сдерживая возмущение.
— Правда? — язвительно спросила Аврелия.
И удивилась сама себе, насколько она возмущена тем, что, как она знала, рано или поздно все равно случится.
— Почему бы нет? — парировал Квинт.
Повисло неловкое молчание.
Суниатон прокашлялся.
— Почему бы тебе не отправиться с Квинтом? — спросил он, огорошив Ганнона. — В пути два меча всегда лучше одного.
Сердце Аврелии бешено забилось. Пораженная охватившими ее чувствами, она прикусила губу, чтобы промолчать.
Ганнон увидел, что в глазах Квинта блеснула надежда. К удивлению и стыду, он почувствовал то же самое.
— Я тебя не оставлю, Суни! — запротестовал молодой карфагенянин.
— Ты сделал для меня более чем достаточно, особенно учитывая то, что мы вообще оказались здесь по моей вине, — ответил Суниатон. — Ты всю свою жизнь ждал этой войны. А я — нет. Ты знаешь, что я больше жрец, чем воин. Так что, с разрешения Квинта и Аврелии, я останусь здесь.