Ганнибал
Шрифт:
Глава 14
Война в Сицилии
В первоначальный план Ганнибала не входило намерение завязывать борьбу на этом острове; война возгорелась там случайно, а главным образом из-за ребяческого тщеславия безрассудного Иеронима.
После того как Иероним был уничтожен, Ганнибал ожидал, что Сиракузы выйдут из союза. Ни у одного другого города не было столько причин держать сторону Рима, как у Сиракуз. И действительно — после смерти молодого правителя, сиракузское гражданство выразило готовность обратно вступить в римский союз. В Сиракузах царствовала полная неразбериха: после смерти Иеронима там сталкивались попытки восстановить прежнюю народную свободу с посягательством многочисленных претендентов завладеть освободившимся троном, тогда как настоящими хозяевами города были начальники
В результате перемирие было нарушено, а Гиппократ и Эпикид взяли в свои руки городское управление. Риму не оставалось ничего другого, как приступить к осаде; но искусная оборона, в которой особенно отличился сиракузский инженер Архимед, прославившийся как ученый математик, заставила римлян после восьмимесячной осады заменить осаду блокадой с моря и с суши.
Карфаген еще недавно помогал сиракузянам только своим флотом; но, когда финикийцы узнали о новом, вспыхнувшем в Сиракузах восстании против Рима, в Сицилию была отправлена большая сухопутная армия во главе с Гамильконом.
Отважный и даровитый Гиппократ выступил из Сиракуз во главе армии с целью соединиться с Гамильконом. Положение Марцелла между сиракузским гарнизоном и двумя неприятельскими армиями начинало становиться опасным. Но благодаря полученным из Италии подкреплениям он удержался на своей позиции и не прекратил блокады Сиракуз. Наряду с этим небольшие города большей частью добровольно отдавались в руки карфагенян не столько из страха перед неприятельскими армиями, сколько из-за той строгости, с которой римляне распоряжались на острове.
В 212 году до н. э., в то время как в Сиракузах справляли какой-то праздник, осаждающим удалось взобраться на покинутую часовыми стену и проникнуть в предместья. Крепость Эвриал, которая была расположена на крайней западной оконечности предместий и прикрывала большую дорогу, соединявшую Сиракузы с внутренней частью острова, была таким образом отрезана от города и вскоре после того взята римлянами.
Когда осада города стала принимать благоприятный для римлян оборот, армии, предводимые Гимильконом и Гиппократом, двинулись на помощь к Сиракузам и сделали попытку одновременно напасть на римлян. В то же время карфагенский флот попытался высадить на берег войска, а сиракузский гарнизон сделал вылазку, но все атаки были отбиты, и обе пришедшие на помощь армии были вынуждены встать лагерем перед городом на болотистой низменности Анапа, где в середине лета и осенью свирепствуют повальные эпидемии.
Этим эпидемиям город был обязан своим спасением много лет назад, когда от таких повальных болезней под стенами города поголовно погибли две осаждавшие его финикийские армии. Но на этот раз все происходило иначе: в то время как в армии Марцелла, стоявшей на квартирах в предместьях, пострадало лишь небольшое число людей, лихорадка опустошила бивуаки финикийцев и сиракузян. Гиппократ умер, Гимилькон и большая часть африканцев тоже погибла, а остатки обеих армий, состоявшие большей частью из сицилийских уроженцев, разбрелись по соседним городам. Карфагеняне еще раз попытались спасти город со стороны моря; но адмирал Бомилькар уклонился от предложенной ему римским флотом битвы. Тогда даже командовавший в городе Эпикид утратил надежду его спасти и бежал в Акрагант. Сиракузы были готовы сдаться римлянам и даже начали уже вести переговоры, но вторично этому воспротивились дезертиры. Впрочем, противостояние это было недолгим: когда Марцелл вступил с одним из этих начальников в переговоры, они привели к тому, что одна из двух еще не завоеванных частей города, так называемый остров, была отдана в руки римлян. После этого граждане добровольно отворили перед Марцеллом ворота Ахрадины.
Марцелл же запятнал свою воинскую честь, отдав богатый торговый город на разграбление, во время которого вместе со множеством граждан погиб и Архимед. А римский сенат не внял запоздалым жалобам сиракузян на прославленного полководца и не возвратил жителям отнятого у них имущества, а городу его прежней свободы. Сиракузы вместе с прежде находившимися в их зависимости городами поступили в число общин, обязанных уплачивать Риму подати, территория была обращена в римские государственные земельные владения, местные землевладельцы сделались римскими арендаторами, а в господствовавшей над гаванью части города, на «острове», было впредь запрещено жить сиракузским гражданам.
Таким образом, Сицилия была, по-видимому, окончательно утрачена Карфагеном; но и там имя Ганнибала издали влияло на ход событий. В карфагенскую армию, стоявшую в бездействии подле Акраганта под начальством Ганнона и Эпикида, был прислан Ганнибалом кавалерийский офицер, ливиец Мутин, который взял на себя командование конницей. Он даже выдержал несколько удачных стычек с самим Марцеллом, в то время когда карфагенская и римская армии встретились на берегах Гимеры.
Но и здесь в малом масштабе создались те же отношения, какие существовали между Ганнибалом и карфагенским сенатом. Назначенный сенатом главнокомандующий настаивал на том, чтобы вступить с проконсулом без помощи Мутина и нумидийцев. Желание Ганнона было исполнено, и он потерпел полное поражение. Это не заставило Мутина свернуть с намеченного пути; он удержался внутри страны, занял несколько небольших городов и благодаря полученным им из Карфагена подкреплениям оказался в состоянии мало-помалу расширить сферу своих военных операций. Его успехи были так блестящи, что главнокомандующий, не видя иного средства избавиться от омрачавшего его собственную славу кавалерийского офицера, отнял у Мутина командование легкой кавалерией и заменил его своим сыном.
Нумидиец, уже в течение 2 лет удерживавший остров во власти своих финикийских повелителей, разозлился и вместе со своими всадниками, отказавшимися повиноваться младшему Ганнону, вступил в переговоры с римским главнокомандующим Марком Валерием Левином и сдал ему Акрагант. Ганнон спасся бегством и отправился в Карфаген.
Покорив всю Сицилию, римляне позаботились о восстановлении спокойствия и порядка на острове. Весь разбойничий сброд, хозяйничавший внутри острова, был согнан в одну кучу и перевезен в Италию, где им было дозволено совершать опустошительные набеги на территорию Ганнибаловых союзников; римское правительство сделало все от него зависевшее, чтобы поднять на острове земледелие, пришедшее в упадок. В карфагенском сенате еще не раз заходила речь об отправке флота в Сицилию и о возобновлении там войны, но все это так и осталось в проекте.
Глава 15
Война в Кампании
Ганнибал развалил италийский союз не сразу. Даже после трех кампаний, греческие и латинские или латинизированные италийские общины, которые не были введены в заблуждение битвой при Каннах, не хотели отворачиваться от Рима. Если Ганнибал думал, что он достигнет на этом пути более важных результатов, и что ему удастся повести на Рим и латинов, то он обманулся в своих ожиданиях. Но, по-видимому, и италийская коалиция не доставила Ганнибалу того, чего он ожидал. Капуя поспешила обозначить условие, что Ганнибал не будет иметь права принуждать кампанских граждан к военной службе; горожане еще не позабыли, как поступил Пирр в Таренте.
Многолетний мир с Римом отучил жителей от войны (южная Италия поставляла римским армиям лишь незначительные подкрепления), заглушил в них старинную ненависть и сделал практически безоружными. К победителю Капуя присоединялась только в конце, прекрасно понимая, что, по сути, речь идет просто о замене италийского властителя финикийским, а никак не о свободе. То есть не жажда свободы, а нежелание сражаться побудило горожан отдаться в руки победителя. При таком положении дел война в Италии приостановилась. Господствуя над южной частью полуострова вплоть до Вольтурна и Гаргана и не имея возможности покинуть этот край так, как он покинул страну кельтов, Ганнибал был вынужден заботиться также об охране границы, которую нельзя было оставлять незащищенной. А для того, чтобы защищать завоеванную им страну, на которую с севера наступали армии не завоеванных земель, и одновременно с этим вести наступательную войну в Италии, у него недостаточно было боевых сил. По сути, его армия состояла, за исключением италийских вспомогательных войск, приблизительно из 40 тысяч человек.