Гардемарин
Шрифт:
— Командуйте Ван, мы уходим! Как ни приятно мне общение с вашими бывшими коллегами, но дела сами себя не сделают! Пора и честь знать! — повернулся я к своему первому помощнику.
— Вы дьявол во плоти, господин Виктор, и если не сам сатана, то точно его родственник! — шоу устроенное мной понравилось Вану, он сейчас внимательно на меня смотрел, как будто увидел в первый раз — признаться я думал, что вы, придавшись обиде, прикажете ограбить фрегат и вырезать весь экипаж, поставив нас вне закона. Я ошибался, приношу свои извинения!
— Ну вы по тише Ван! Не обязательно всем знать о моих родственных связях! — рассмеялся я — у нас тут нет сатанистов, а исключительно истинные христиане! Пусть мы и веруем по-разному, но крест носим все! А фрегат… Ну что вам сказать. Я успел слегка остыть, хотя желание сделать всё то, о чём вы
Глава 21
Шлюп мне нравился всё больше и больше. Разрезая своими хищными обводами волну, «Шторм» идёт ходко, слегка накренившись на правый борт. Я распорядился поставить все возможные паруса, для того, чтобы проверить скорость и манёвренность судна. Мы постоянно меняем направление движения, отворачиваем в право и в лево, ложимся на обратный курс, а потом снова возвращаемся обратно, тренируясь управлять парусами. Над «Штормом» разносятся команды офицеров и боцманов, матросы, как дикие обезьяны передвигаясь без страховки на опасной высоте, ловко управляются с такелажем и парусами. Мне надо понять все возможности своего нового корабля и приноровится к управлению. Я уже видел бывший «Рокфор» в деле со стороны, и знал, что мне досталось на удивление быстрая посудина. Но одно дело быть зрителем, а другое самому научится чувствовать ветер так же, как покойный командир «Рокфора». Я адмирал двадцатого века, и никогда не водил в бой парусные корабли, и сейчас мне приходится переучиваться и приспосабливаться, чтобы постоянно держать в уме мысль, что теперь я зависим от ветра, и у меня уже нет мощного двигателя под пятой точкой, который способен вывести корабль из-под любого обстрела и спасти от шторма. Несколько месяц проведенные в море на парусниках, конечно дали свои плоды и некоторый опыт, тем более обучение у французов, но этого было мало, парусники это такое дело, что до конца жизни можно учиться и всех нюансов так и не узнать!
— Алан, распорядитесь спустить на воду три пустые бочки! Да свяжите их между собой! — дал я команду вахтенному офицеру, когда почувствовал себя немного увереннее на мостике — посмотрим, на что способны наши канониры. Открыть порты, зарядить орудия обоих бортов!
— Вы собираетесь тратить порох и ядра стреляя по бочкам?! — на меня с удивлением смотрит Дайон.
— Именно так Дайон. Благодаря «Нидерланду» пороха у нас в достатке. Мы проведём учебные стрельбы. Канонирам тоже надо тренироваться, и хоть я и знаю, что твой констапель учит расчёты заряжать пушки на скорость, но одного этого недостаточно. Нужна практика в стрельбе, это я тебе говорю, как артиллерист со стажем! — немного забывшись прочитал я лекцию французу.
— Со стажем? — с сомнением протянул Дайон, впрочем, не посмев оспорить моё утверждение.
Я с досадой закусил губу. Опять вырвалось! Ну как у паренька лет четырнадцати-пятнадцати от роду, может быть богатый стаж в стрельбе из корабельной пушки?! Не расскажешь же сейчас старому артиллеристу, что я несколько лет служил гарпунёром на разных китобойцах. А стрелять из пушки на ходу корабля, да в штормовом море, мне приходилось иногда по несколько десятков раз на дню! Иной кит получал и по пять гарпунов в спину, прежде чем его удавалось добыть! Мой первый «Шторм», китобоец переделанный из морского буксира, был вооружён гарпунной пушкой, которая почти ничем не отличается от тех, что стоят сейчас на палубе шлюпа. Разве что откатник гидравлический на ней стоял, да вместо лафета — жёстко установленный вертлюг. Гарпунная пушка так же была дульнозарядной, и наведение на цель осуществлялось считай на глаз. Не считать же за полноценный прицел, примитивную прицельную планку? Да я ей вообще почти не пользовался, определяя расстояние на глаз и наводясь по стволу. Попробуй прицелиться на раскачивающейся палубе китобойца, когда и цель не стоит на месте, а маневрирует не хуже истребителя под вражеским обстрелом! Мы именно так и тренировались, стреляя по бочкам. У нас даже норматив и график учебных стрельб был! Не менее пятидесяти выстрелов перед началом сезона, для пристрелки пушки и наработки навыка гарпунёра! Я знаю о чём говорю, но похоже придётся учить местных аборигенов на своём собственном примере.
— Ну хорошо, я слышу
— Я в вас не сомневаюсь господин Виктор! — запротестовал мой первый помощник — однако попасть по бочкам? Это же почти невозможно!
— Это мы посмотрим — закусил я удила — готовьтесь к стрельбам! Лучшему расчёту орудия, бутылка вина из моих запасов! Ну а кто отстреляется хуже всех, будет всем расчётом неделю драить гальюны! Учитываем точность и скорость перезарядки. Кто попадёт в бочку, стрелять прекращает!
Фальконет стоял на вертлюге, я выбрал тот, который находился у правого борта шлюпа. Это маленькое орудие было даже меньше гарпунной пушки Свена Фойна, которой когда-то пользовался я. Но в целом почти тоже самое. Наводка по стволу, в казённой части имеется рукоять для поворота. На фальконете был установлен кремневый замок, тогда как на всех наших корабельных пушка, до сих пор необходимо было пользоваться фитилём для выстрела. Вообще каждая пушка имела массу приспособлений, без которых стрельба в принципе не возможна. Два банника, два протравника с пальником на одном штыре, пыжовник для разряжения, скребок, палительные свечи для дождливой погоды, ночник (закрытый фонарь, в котором всегда горел огонь), ведро с разбавленным уксусом для смачивания банника и ещё кучу мелочей. Расчёт каждого орудия составлял четыре человека, и к ним на время боя прикреплялись по два матроса палубной команды, задача которых была подавать ядра, картечь и книппеля, а также помогать расчёту возвращать орудие на место, после отката и зарядки. А вот фальконетом в принципе мог пользоваться и один человек, однако в бою за ним всегда стояли двое. Сейчас моим вторым номером встал Дайон, решивший тряхнуть стариной и подстраховать малолетнего капитана, что бы он не опозорился перед экипажем. На время стрельб команду над кораблём принял опытный Ван.
Бочки болтались на воде, и казались крохотными. Шлюп уверенно закладывал поворот, заходя на мишень правым бортом. Я смотрел на цель и на мгновение мне показалось, что я снова на палубе своего китобойца. Я не видел ничего вокруг, только спина кита, мерещилась мне как в далёком прошлом. Кита жалко, но надо выдавать план на-гора, график очень жесткий и мы охотимся в любую погоду! В стране не хватает продовольствия, а китовое мясо и жир, это огромное подспорье! Во время войны, китобои спасли тысячи жизней, обеспечивая голодающих ценным продуктом, многих детей из блокадного Ленинграда, удалось спасти именно благодаря рыбьему жиру!
— Мы стреляем после бортового залпа Дайон! — не отрывая взгляд от цели, говорю я офицеру — пусть вначале канониры покажут на что они способны!
— Плохое решение господин Виктор! — возражает мне опытный Дайон — после залпа палуба будет затянута дымом, и нам будет труднее прицелиться, стреляйте первым!
— Стрелять нам ещё далеко, мы изначально не в равных условиях. Пушки уже добьют до мишени, а мы вряд ли. После их залпа, если они попадут конечно, мишень разнесёт на части, и я вообще стрелять не буду, и признаю поражение — возразил я — моя цель не показать кто тут круче, а в том, чтобы канониры старались как можно лучше.
На батарейной палубе слаженно и весело работают канониры, обещанную награду хотят получить все. Вот, одно за другим орудия подкатываются к борту. Направляющих для деревянных колёс лафетов на палубе нет (надо бы придумать!), так что пушку ещё и надо установить прямо в орудийный порт, для чего нужна слаженная работа расчёта. По команде старшего канонира, расчёт приподнимает заднюю часть пушки, достигнув точки наводки, канонир втыкает под основание пушки деревянный клин. Почти готово. Осталась сущая мелочь, убраться подальше от станины, иначе при откате орудие покалечит людей. Командиры орудий практически синхронно докладывают о готовности к стрельбе. Констапель командует — «Залп!». Канониры хватают пальники и подносят к запальному отверстию. Вспышка, пламя на казённике пушки, секунда шипения, и наконец — выстрел! Палубу затягивает плотный дым от черного пороха, к грохоту орудий добавляется грохот деревянных колёс лафетов, которые отдачей несут пушки к противоположному борту пока их не останавливает «виноград». Я смотрю в сторону мишени. Кто в лес, кто по дрова! Ядра легли куда угодно, но только не по связанным бочкам! Но это пристрелка, у канониров есть ещё два залпа, они должны быть точнее.