Гарик Потный и Оружие Пролетариата
Шрифт:
– Чертово жывотное, - говорил Сергей.
– Каким, скажите на милость, образом можно справиться с настолько гигантским по размеру хомяком?
Гарик хотел было аккуратно притворить дверь, но...
– ПОТНЫЙ, еб твою мать!
Сергей Полиэтиленович, перекосившись от ярости, быстро опустил фалды фрака. Гарик судорожно пернул.
– Я только хотел узнать, нельзя ли мне получить назад туалетную бумагу.
– УБИРАЙСЯ!
Гарик поспешил убежать, пока Сергей не догадался прописать ему пиздюлей. Он пулей бросился наверх.
– Ну как, получилось?
– спросил Роня, когда запыхавшийся Гарик сел рядом с ним и Галиной.
– Что это с тобой? Опять ихтиандр из толчка напал?
Тихим шепотом Гарик поведал друзьям об увиденном.
– Знаете, что это значит?
– практически беззвучно прошептал он в заключение.
– В Вальпургиеву ночь Сергей Полиэтиленович пытался пройти мимо гигантского хомяка! Вот куда он направлялся, когда мы его видели - он хочет спиздить то, что охраняет чудовище! Клянусь своим хуем, это он прикормил тролля, чтобы всех отвлечь!
Галина глядела широко раскрытыми глазами.
– Нет, он не стал бы, - возразила она.
– Согласись, он самый сексуальный человек в этой школе, но даже при этом он не стал бы красть коньяк у Ильича, тем более, если сам Ильич наверняка нальет ему на очередном юбилее Октябрьской Революции.
– Слушай, Галина, ты и впрямь считаешь, что все учителя лопухи или что-то в этом роде?
– рассердился Роня.
– Я согласен с Гариком. Я тоже нихуя не доверяю ебанутому самогонщику. Но что ему нужно? Что такого интересного стережет наше животное? Неужели вправду коньяк столетней выдержки?
Гарик лег в кровать, но голова его гудела от глупых вопросов. Незнайка давно храпел и носом и жопой, а вот Гарик был не в состоянии заснуть. Он попробовал ни о чем не думать - ему так хотелось нажраться перед первым в его жизни матчем по фаршболлу - но спиртного у них не осталось и спиздить его у самогонщика, учитывая сегодняшнее происшествие, было не вариант.
Вскоре пришел яркий холодный рассвет. Большой Зал был полон соблазнительным запахом запеченной в овощах сардинеллы и веселой болтовней тех, кто предвкушал кровавое побоище.
– Тебе обязательно надо пожрать.
– Не хочу.
– Съешь хоть бутерброд, - приставала Галина.
– Я не буду есть бутерброд из черного и белого хлеба, это нихуя не бутерброд. Я требую пармезану!
Гарик чувствовал себя хуево. Через час ему предстояло выйти на поле, тогда как он бы с удовольствием пошел вздремнул еще часика три-четыре.
– Гарик, у тебя не будет сил бороться, - сказал Симочка Рабинович.
– Уборщиц вечно пиздят битами игроки другой команды.
– Спасибо за заботу, Симочка, - поблагодарил Гарик, наблюдая, как тот поливает сардинеллу майонезиком.
К одиннадцати часам вся школа собралась на трибунах фаршболльного поля. У многих ребят были бинокли. Вообще-то, сидения в случае необходимости сами поднимались в воздух, но все же иногда было трудно следить за ходом игры.
Роня с Галиной сели в верхнем ряду вместе с Незнайкой, Симочкой и Длинным - футбольным фанатом. В тайне от Гарика они из использованных прокладок сшили большой плакат. На плакате было написано: "Потных пидаров в Президенты!", а внизу Длинный, который хорошо рисовал, изобразил писающего мальчика. Потом Галина поколдовала немного, и надпись стала мигать, меняя цвет с розового на голубой и обратно.
Тем временем, Гарик вместе с командой переодевался в фаршболльную форму - грязную робу малинового цвета (змеюшниковцы играли в зеленом).
Дрын прочистил горло, призывая игроков к вниманию.
– Ну-с, уроды, - начал он.
– И уродки, - перебила Забивала Ева Ангелина.
– И тупые пелотки, - согласился Дрын.
– Наш час настал.
– Великий час, - сказал Федя Шварценфикт.
– Час надирать жопы, - сказал Вася.
– Мы знаем речь Оливина наизусть, - объяснил Федя специально для Гарика, - мы в команде с прошлого года.
– Помолчите, вы, двое деградантов, - прикрикнул Дрын.
– В этот раз команда у нас лучше, чем когда-либо за последние пару месяцев. Мы должны выиграть. Я в этом уверен.
Он сверкнул глазами, словно говоря: "А иначе вам пизда!.."
– Вот так. Время. Желаю не свалиться. Пошли!
Гарик покинул раздевалку вслед за Федей и Васей и, молясь, чтобы не прорвало сфинктер, вышел на поле под громкие приветственные крики.
Матч судила мадам Самогонщица. Она стояла в середине поля с электровеником в руке, ожидая, пока соберутся обе команды.
– Сомневаюсь, что вы будете играть честно, - сказала она, как только все подошли. Гарик обратил внимание, что эти свои слова она адресовала главным образом капитану "Змеюшника", шестикласснику Маркусу Флинту. Гарик подумалось, что, судя по внешности, в Маркусе, должно быть, есть примесь голубой крови. Уголком глаза он заметил полощущийся в вышине плакат, мигающий над толпой: "Потных пидаров в Президенты!" и почувствовал себя оскорбленным.
– По веникам, прошу!
Гарик вскарабкался на свой "Бош Интерскол 2005".
Мадам Самогонщица пронзительно свистнула в пластмассовый свисток.
Пятнадцать электровеников как один взметнулись ввысь. Игра началась!
– И мяч тут же попадает к Еве Ангелине из команды "Курятника" - какие великолепные сиськи у этой девочки, я бы ей вдул...
– ДЖОРДАН!
– Простите, проффесор.