Гарик Потный и Оружие Пролетариата
Шрифт:
– Что?
– спросил Гарик нетерпеливо.
– Ты у меня ничего не узнаешь, - сердито помотал головой Огромаг.
– Я сам не знаю, понимаешь.
– Но Сергей же хочет это спиздить.
– Хуета, - снова не поверил Огромаг.
– Сергей - препод, нахуя ему воровать хуй знает что.
– А почему тогда он только что пытался убить Гарика?
– вскричала Галина.
События сегодняшнего дня изменили ее мнение о проффесоре Сергее Полиэтиленовиче.
–
– Да говорю вам, хуета!
– разгорячился Огромаг.
– Знать не знаю, чего там у Гарика стряслось с электровеником, да только Сергей Полиэтиленович не станет ебать ученика даже мысленно! Он стопроцентный натурал! Вот что, вы - все трое - суете свой нос, а двое из вас видимо и не только нос, куда не покладено! Это опасно! Забудьте вы этого хомяка, и чего он там охраняет, и про порнуху забудьте, все это дела проффесора Ильича и Иосифа Джугашвили...
– Ага!
– сказал Гарик.
– Значит, тут замешан некто по имени Иосиф Джугашвили?
Огромаг был так зол сам на себя, что проговорился. Поэтому он был вынужден в качестве самонаказания воздержаться от онанизма на целую неделю. Но детям он об этом не сказал.
Глава 12 Волшебный телевизор
Приближалось Рождество, хотя Гарик был неверующим и ему было похуй. Однажды в середине декабря "Нодваятс", проснувшись поутру, оказался весь засыпан глубоким пушистым искусственным снегом. Химический отстойник замерз, а близнецы Шварценфикт были сурово наказаны: они наделали в химическом отстойнике прорубей, украли где-то глубинные бомбы и по демпинговой цене сбывали добытую с их помощью мутировавшую рыбу на рынке в ближайшем селе, подрывая таким образом маленький частный бизнес некоторых преподавателей школы. С теми немногими из птиц, которые сумели преодолеть вьюгу и нагадить на головы учеников, Огромагу пришлось немало потрудиться, прежде чем удалось ощипать их и сварить целебный бульон.
Все с нетерпением ждали новогодних каникул. В курятниковской кухне и в Большом Зале всегда было холодно, но надрывающиеся из последних сил масляные электрообогреватели ухитрялись таки поддерживать положительную температуру, а вот в коридорах стены покрылись изморосью, и ледяной ветер колотился в разбитые окна классных комнат. Самыми приятными стали часы занятий с проффесором Сергеем Полиэтиленовичем в подземелье, где самым удачливым удавалось украсть немного спирта для личных нужд, а неудачливым приходилось держаться как можно ближе к своим колбонагревателям.
– Как же я сочувствую, - однажды на самогоноварении сказал Драчун Малой, - тем, кому придется проводить каникулы в "Нодваятсе". Пусть мерзнут, суки.
И он в упор посмотрел на Гарика. Баттхед и Бивис гаденько захихикали. Гарик, в тот момент отмерявший толченые какашки льва, предпочел не обращать на них внимания. После матча по фаршболлу Малой вообще сделался невыносим. Не в силах пережить поражение "Змеюшника", он постоянно отпускал шуточки на тот предмет, что в следующий раз Уборщицей возьмут не Гарик, а порнозвезду Сашу Грей, ведь у нее рот шире. Однако, даже Малой в конце концов понял, что его шутки никому не смешны - до такой степени все восхищались Гариком, тем, как он сумел преодолеть рвотный рефлекс. Поэтому Малой, терзаемый завистью и ненавистью, был вынужден вернуться к издевкам по поводу отсутствия у Гарика нормальной половой жизни.
Гарик действительно не собирался домой на Рождество. На прошлой неделе, когда проффесор Макдональдс составляла список ребят, остающихся в школе на каникулы, Гарик записался первым. При этом он совершенно себя не жалел; наоборот, был уверен, что встретит лучший Новый Год в своей жизни. Тем более, Роня с братьями тоже оставались в школе, поскольку господин и госпожа Шварценфикты собирались в Румынию, посмотреть на цыган.
Выбравшись наконец из подземелья после урока самогоноварения, ребята обнаружили, что по коридору невозможно пройти, потому что проход перегорожен огромной жопой. По несусветного размера ногам, высовывавшимся из-под жопы и по громкому пыхтению они догадались, что жопа принадлежит Огромагу.
– Привет, Огромаг,ну и жопу ты нажрал!
– Не-а, это эксперимент, временное наращивание жопы при помощи иньекций нутряного сала.
– Вот бы мне такую, - завистливо произнес Роня.
– Не мог бы ты слегка подвинуться, чтобы можно было пройти?
– раздался вдруг холодный высокомерный голос Малого.
– Что, Шварценфикт, решил жопой подзаработать? Ты, как я полагаю, и сам после школы собираешься в порноактёры - но вынужден тебя разочаровать, с твоим маленьким членом ты будешь вынужден сниматься исключительно в гейском порно, причем исключительно в пассивной роли.
Роня ринулся было бить ебальник Малому, и в это самое время на лестнице появился Сергей Полиэтиленович.
– ШВАРЦЕНФИКТ!
Роня отпустил Малого, которого уже успел схватить за грудки.
– Малой сам виноват, проффесор Сергей, - между гигантских булок вылезла волосатая физиономия Огромага, - умалял длину его члена.
– Мне похуй, какова была причина, мне просто не нравятся Шварценфикты, - елейно произнес Сергей, - минус пять баллов у "Курятника", Шварценфикт, и скажи спасибо, что не больше. Ну же, валите, вы все.
Малой вместе с Баттхедом и Бивисом грубо протиснулись, ломая кристаллы изморози на стене. На ступеньки просыпался обильный кислотный дождь.
– Я ему покажу, - говорил Роня, зло глядя вслед Малому, - очень скоро я ему покажу, какой у меня маленький член!
– Обоих ненавижу, - сказал Гарик, - и Малого, и Роню.
– Да ладно, забейте! Ну-ка, гляди веселей! Скоро Рождество! И Новый Год!
– постарался их приободрить Огромаг.
– Знаете чего, пошли-ка посмотрим Большой Зал, там прям кино показывают!
И так, вместе с Огромагом, они вошли в Большой Зал, где проффесор Макдональдс и проффесор Шибзик занимались украшениями.
– А, Огромаг!
– Обрадовалась Макдональдс, - Последняя иньекция была явно лишней - дуй быстрее в лазарет, на липосакцию.
Никакого кина, конечно, не показывали. Однако зал стоял в великолепном убранстве. По стенам были развешаны потертые пластиковые игрушки, двенадцать пыльных искусственных елок возвышались на равном расстоянии друг от друга, некоторые из них блестели тусклым серебристым дождиком, а некоторые были украшены перегоревшими электрогирляндами.