Гарри Поттер и келья алхимика. Главы 1-8.
Шрифт:
"От чего?"
"От того, как хорошо у меня получится возобновить старые связи, если ты понимаешь, что я имею в виду", – она завозилась, устраиваясь поудобнее, и бросила на меня быстрый взгляд, точно раздумывала, стоит ли говорить мне больше того, что она уже сказала.
Я прищурился.
"Магловские?"
"О, у тебя мысль течет в правильном направлении", - она откинулась на спинку кресла и недовольно поморщилась, когда автобус тряхнуло на очередном ледяном заносе. Внимательно посмотрела на соседа спереди, задумчиво шелестевшего страницами "Дейли Телеграфа". – "Именно магловские. Сейчас лучше прятаться там, где черные маги тебя не найдут, потому что не будут искать".
"А разве нас не будут искать в Лондоне?"
"Если все получится так, как я задумала, то в том месте точно не будут. Я устрою вас со Сьюзен и уеду по делам".
"И эти дела касаются тех писем и факсов, которые вы отправляли?"
"Гарри, я же просила не спрашивать меня…"
"Я знаю!" – я перегнулся через спинку сидения, чтобы нас не услышали. Сьюки невнятно пробормотала что-то во сне и зашевелилась у меня на плече. – "Но, мисс Валери, вы же в курсе, что я не Снейп и не один из этих чертовых Гриффиндоров! Вы можете мне доверять".
"Не один из этих чертовых Гриффиндоров? Надо же", - Валери Эвергрин хмуро барабанила пальцами по сумке. – "С другой стороны, ты, прав, возможно. Так даже лучше – для тебя", - она еще раз осторожно оглядела нашего соседа с газетой и подозрительно оттопыренными в нашу сторону ушами.
"Вы не сказали, что узнали о Петтигрю", - я упорно сверлил ее глазами. – "Если этот подлый крысюк выдал нас так же, как и моих родителей, то…"
"Боюсь, Гарри, что он не мог сделать этого. Дом был спрятан совсем не Заклятием Верности. Даже если бы Петтигрю выследил нас на побережье, то дом в Годриковой Лощине не смог бы увидеть физически. Для этого надо знать код доступа к защите, да, да, как в любой криптограмме. Это очень сложная магия, ты же сам пару раз обновлял защиту, знаешь. Если внутри можно свободно вносить любые изменения в охранные заклинания, то открыть код снаружи может лишь тот, кто его знает".
"Как в компьютерной программе с закрытым доступом?" – пошевелил мозгами я. Компьютер казался мне сейчас чем-то до сих пор по-магловски привычным, но менее знакомым, чем составление заклятий по арифмантической таблице.
"Именно. Система та же. Поэтому ни один человек, не зная кода, не мог ни проникнуть в дом, ни передать код… ну, ты и сам знаешь…"
"А кому вообще был известен код?"
"Троим: Северусу, мне и Дамблдору, конечно".
Черт.
"Но он же не мог! Зачем ему это?"
"Не знаю, Гарри, не знаю", - она снова смотрела сквозь меня, явно думая о чем-то своем.
Почему-то я сразу подумал о Дамблдоре. Опять он? Бред какой-то. Я понимаю, если он захотел бы сдать Упивающимся Валери Эвергрин, которая явно начала ему мешать. А Снейпа? И Снейпа мог тоже? После того, что я узнал об их отношениях, над этим стоило подумать. Непокорный, не разделяющий ни взгляды, ни методы отца, был ли он нужен этому старому честолюбивому игроку? Насколько это вероятно? С другой стороны, много лет назад решив ради Снейпа пожертвовать моим отцом, рискнул бы Дамблдор сейчас добровольно подарить Северуса Вольдеморту? Но отдавать Вольдеморту меня, наверное, еще более ненормально. После того кошмарного письма это совершенно очевидно. Нет, правда, Дамблдор слишком уж надеется на меня, как на козырную карту; после того, как я (О, Мерлин!) попросту размазал в клочья больше двух десятков Упивающихся, я уже не сомневаюсь в том, зачем так отчаянно нужен ему. Интересно, связано ли это письмо с атакой на дом Гриффиндоров?.. Так, кто у нас остается? Она – не могла. Снейп? Глупо! Или нет?
Почему Снейп до сих пор связан с Вольдемортом? Я помнил историю, которую он сам рассказал мне в ночь перед поединком, и не считал, что Снейп мог мне солгать в тот момент: в такой ситуации это было бы просто немыслимо. И мог понять, почему он, еще совсем молодой, сбежал к Черному Лорду, набирающему силу, нуждающемуся в надежных союзниках и, возможно, оценивающий их по достоинству, чего Снейп так и не получил от своего отца. Отца, который променял его на другого. Сумел бы я в его возрасте и в его ситуации понять и простить Дамблдора? Возможно, он так его и не простил. Тогда это – месть? Нет, даже если бы все это оказалось хитрой маскировкой, он мог бы сдать меня Вольдеморту и раньше. И стал бы он рисковать Валери Эвергрин в этом случае? Стал бы рисковать своим дядей? Почему, ну почему я все время вспоминаю Червехвоста? Почему у меня такое ощущение, что он во всем этом замешан? Потому ли, что уже поступал так раньше? Или мне просто легче поверить в его происки?
"Вы говорили, что уверены в том, что Петтигрю не мог нас найти", - я посмотрел в окно, мимо которого проносились аккуратные квадраты полей, расчерченные припорошенными снегом живыми изгородями. – "Но в газетах его имя ни разу не упоминается, возможно, Лорд снова отправил его заниматься любимым делом – шпионить за очередным Поттером? И я же видел его в столовке Колвин Бэй!"
"Гарри, мы получили сведения о том, за что Петтигрю отвечает в Ближнем Круге. Он сейчас работает с людьми Люциуса Малфоя – разыскивает детей Упивающихся Смертью, которые не вернулись из Хогвартса", - голос мисс Эвергрин зазвучал горько, но уверенно. Она определенно была твердо убеждена в том, что говорила. – "Северуса именно поэтому и вызвали так срочно – надо было перепрятать от родителей очень многих ребят, которых ты знаешь. Крэбба и Гойла обнаружили в Гленкоу, в доме двоюродной тетушки Винсента, она замужем за маглорожденным. Пришлось вытаскивать оттуда всю семью. У Десмонда Уоррингтона трое маленьких сестричек, их всех нужно было срочно спрятать от отца; он один из самых приближенных к Вольдеморту Упивающихся Смертью и совершенно сумасшедший фанатик. Найджела Монтегю нашли в пригороде Эдинбурга: при поддержке группы Петтигрю его собственные мать и отец два часа осаждали дом, где скрывался их единственный сын. Найджел – последний представитель стариннейшего рода магов, наследник, кстати, огромного состояния, а его родители обстреливали собственного сына Непростительными Проклятиями до самого прихода штурмового отряда Люпина. Северус и Римус три дня выхаживали Найджела, он никак не мог оправиться от шока. Северус проделал огромную работу, устроил кое-кого из них у дальних родственников и знакомых, снял квартиры для старших ребят, проверил связи каждого своего слизеринца, чтобы не оставалось хвостов. Все это время он работал на износ, почти не спал. И все равно отряд Петтигрю ему постоянно наступает на пятки. Так что у Червехвоста просто не было времени следить еще и за нами".
"Все равно я видел его", - пробормотал я. – "Ошибиться было невозможно".
Мисс Эвергрин похлопала меня по плечу.
"Гарри, я уверена, что ты тогда просто обознался. Но не расстраивайся, нам вовсе не мешает почаще проявлять бдительность. Думаю, старый Аластор Моуди был бы доволен. Просто нужно научиться контролировать себя, чтобы, понимаешь, ненароком не повредить…" – она не закончила говорить, но я уже видел страх в ее глазах. И видел, что боится она не за меня.
Она боится – меня.
***
В сумерках Лондон казался огромным спящим чудовищем, развалившимся на берегах Темзы под желтоватым покрывалом смога. Мы миновали занесенные снегом пригороды, наполненные одинаково аккуратными коттеджиками, похожими на тот, в чулане которого прошла бОльшая часть моего детства. Мы проползли мимо грязных рабочих окраин – прокопченные дома и бледные худосочные дети, белье, сохнущее на покрытых сосульками веревках. И, наконец, мы застряли в пробке на какой-то площади, пропуская вереницы машин, нескончаемо текущих вперед потоком разноцветных огней.
Мисс Вэл возилась с записной книжкой, что-то бормоча себе под нос. Сьюки, как и многие другие пассажиры, проснулась и сейчас пыталась привести в порядок растрепанные волосы, закрутив их в узел. Мне же, напротив, страшно хотелось спать. Автобус нервно дернулся, заворчал, нехотя срываясь с места, и запетлял по пестрым улицам одного из пригородов, где легкомысленная рождественская суматоха смешивалась с довольной усталостью и ленивой праздничной пресыщенностью. Вильнув еще пару раз, автобус внезапно влетел на ярко освещенную станцию, скрипнул тормозами и начал сыто изрыгать из своих недр стайку заморенных пассажиров.