Гарри Поттер и келья алхимика. Главы 1-8.
Шрифт:
"Как ты познакомился с Лэрри?"
"Так где ты учишься по-настоящему?"
"Тебя охраняли и в школе?"
"В какой университет хочешь поступать?"
Я отвечал, старался, нервничал и потел хуже, чем на экзамене по Прорицаниям, где я всегда бил рекорды по количеству развешанной на ушах Трелони лапши. МакТаггарт же оставался спокоен, как танк, кивал, вежливо глотая все мои ответы. Я старался, как мог, чтобы снять с себя подозрения, но не только из-за беспокойства о том, что профессор-маггл может что-то разнюхать. Свою палочку я спрятал под матрац, чтобы она ненароком не попалась МакТаггарту на глаза. Пора было наладить связь и поделиться моим Планом с другими. На пятый день, как раз в канун Нового года, когда вся улица за окном была заполнена шумными толпами народа, а к соседнему ресторану то и дело залихватски подкатывали бесконечно длинные, крутые автомобили, вываливая из себя среди вспышек камер то одну, то другую звезду, я решился.
Мы со Сьюки весь вечер просидели в своей комнате возле окна и смотрели на то, как внезапное похолодание превращает знаменитый лондонский туман в новогодний снег, частый, кружащий голову, стеной стоящий в свете фонарей и вспышек из ракетниц местных жителей. В здании благотворительного фонда напротив бушевала какая-то вечеринка. В окнах мелькали фигуры людей, охваченных таким нестерпимо-праздничным настроением, что этого зависть вгоняла мне в сердце нестерпимо острый ядовитый шип.
Мимо открытой двери протопал МакТаггарт – как всегда в безобразно затрапезном виде. Он нес к компьютеру свою порцию ужина – кроме как в полдень он практически никогда не ел с нами на кухне: наш распорядок дня никак не соответствовал его внутреннему расписанию. Розовая кружка глупо смотрелась посреди предновогоднего вечернего сумрака захламленной квартиры.
"Скучаете?"
Я опустил занавеску.
"Ага".
"А почему не включите телевизор? Не хотите? Тогда я могу подключить вам видюшник, найдите какой-нибудь фильм в одном из ящиков. Гарри, вон там, сверху, приподними коробку… Да, в этом отделении", - он поставил свой ужин на тумбочку в прихожей и прошел к нам.
Он возился с проводами совсем недолго, и вскоре их нити, перечеркнув сиреневатый полумрак занавесок, протянулись к развороченному нутру висящего под потолком телевизора. Сью, молча, без жалоб, тосковавшая уже второй по счету праздник, с удовольствием взобралась на кровать – любоваться на фирменные магловские штучки. Мне было совершенно все равно, что смотреть, поэтому я вытянул первую попавшуюся кассету.
"Ну, ты даешь, парень", - искоса взглянув на мой выбор, оторопел Джейсон. – "Этот фильм вряд ли можно назвать лучшим выбором в Новый год!"
Я посмотрел на надпись "Седьмая печать" на наклейке и равнодушно пожал плечами.
"А что делать? Выйти на улицу все равно нельзя. Могу спорить, мисс Эвергрин вам только об этом и говорила, иначе бы вы нас не закрыли на ключ, когда ушли в университет позавчера", – я вставил кассету в магнитофон. По экрану потянулся бесконечный бесцветный берег моря, замелькали силуэты двух людей, а потом из-за каменной гряды навстречу одному из них поднялась фигура третьего – в черном, без единого светлого пятнышка, кроме странно блеклого простецкого лица. Сью в ужасе впилась глазами в телевизор, а я внезапно инстинктивно почувствовал, что один из этих людей, только что севших играть в шахматы прямо возле линии прибоя, чем-то похож на меня.
А МакТаггарт не уходил. Его ужин продолжал стыть в коридоре, но он стоял и… нет, не смотрел фильм, а наблюдал за нами. Из обыкновенно сонного его взгляд вдруг сделался острым и цепким, как в тот вечер, когда этот человек спокойно объяснял Валери Эвергрин, почему она говорит неправду. Было похоже, что из его глаз на меня сейчас смотрел совершенно другой человек. На экране по лесной поляне шла женщина с волосами светлыми и пушистыми, как у Сьюки, за окном все усиливались раскаты фейерверков, а Джейсон МакТаггарт все смотрел и смотрел на нас. Я ерзал, сидя на кровати, и кожей чувствовал его пронизывающий взгляд.
"Может, позволим даме досмотреть фильм до конца", - наконец, тихо сказал он. – "А мы пока поболтаем в кабинете?" – и вышел, прежде чем я успел понять, что он от меня хочет услышать в ответ.
В его кабинете было душно, жарко и сильно накурено, огонек монитора ободряюще мигал зеленым в мою сторону. Я непонимающе опустился на диван. МакТаггарт локтем смел со стола какие-то бумажки и поставил чашку на стол.
"Закрой дверь".
Я вскочил, подергал ручку, убедившись, что дверь закрыта и повернулся к МакТаггарту. Тот уже сидел спиной к компьютеру, покачиваясь на вертящемся стуле, и задумчиво прихлебывал из чашки.
"У меня за эти пять дней накопилось к вам много вопросов", – наконец, сказал он. – "Кажется, настал момент их задать, не находишь?"
Я молчал.
"И, прежде всего", - зябко поелозив ногами в нечистых носках, Джейсон нащупал тапки, обулся и поставил чашку на стол. Меня вдруг обожгло – чашка была та самая, идиотского розового цвета, усыпанная счастливыми пятачками летящих поросят. – "Прежде всего: кто вы такие на самом деле и от кого скрываетесь? Чепуху, вроде защиты свидетеля от посягательств какого-то таинственного босса мафии можете мне не рассказывать! Здесь вам не Италия и даже не Россия".
"Я не понимаю, о чем вы?" – я попытался скопировать физиономию Крэбба в тот момент, когда он на контрольной по Трансфигурации ухитрился превратить в ящериц шпильки в прическе профессора МакГонагалл.
"Хм, так мы ничего не добьемся, согласись? Ладно, теперь я буду говорить", - примирительно заметил МакТаггарт, искоса наблюдая за мной. – "А ты потом скажешь, где я ошибся, хорошо?"
Я не ответил.
"Можешь молчать, конечно, если тебе не хочется говорить. Но, знаешь что, мальчик", - он повысил голос. – "Я могу позволить незваным гостям засорять мой дом голубями и неразрешимыми проблемами, только пока гости не начинают рассказывать мне откровенные байки и вести себя совершенно необъяснимым образом!"
И он начал загибать пальцы.
"С тех пор, как вы живете у меня, я не раз замечал, что вы ведете себя довольно странно. Особенно твоя девочка, Гарри. Ну, я понимаю, что вы уже не дети, да, раз уж вы спите вместе, и Лэрри не обращает на это особого внимания. Впрочем, она всегда отличалась демократическими взглядами на воспитание молодняка… Так вот, твоя Сьюзен при всей ее любви к хозяйству, совершенно не умеет пользоваться элементарными домашними приборами: тостером, стиральной машиной, пылесосом, даже телевизором! Однако полы у меня дома в кои-то веки оказались чистыми, я регулярно вижу на столе тосты, а мои рубашки, которые я уже давно собирался постирать, оказываются даже выглаженными, хотя утюгом никто просто не мог пользоваться – он сломан уже полгода, и у меня никак до него руки не доходят. Как ты это объяснишь?"