Гарри Поттер и Орден Феникса (народный перевод)
Шрифт:
— О нет, — облегченно сказала Гермиона, — если ты идешь, то это значит, что и я иду тоже, чтобы не быть грубой. Я абсолютно истощена и я хочу сделать еще немного шляп завтра. Слушай, ты мог помочь мне, если хочешь, это успокаивающе забавно, я справляюсь лучше, я могу делать модели и bobbles и всякие виды вещей теперь.
Гарри посмотрел ей в лицо, которое сияло от ликования, и попытался сделать вид, что неопределенно соблазнился этим предложением.
— Эээ: Нет, я не думаю, что я справлюсь, спасибо, — сказал он. Эээ: не завтра. Мне надо сделать кучу домашнего задания.
И
Глава 14
Перси и Мягколап
Утром Гарри проснулся раньше своих соседей по комнате. Некоторое время он лежал, рассматривая, как кружится пыль в солнечных лучах, проникавших между занавесями кровати. Гарри наслаждался мыслью, что сегодня наконец-то наступила суббота. Первая неделя семестра, казалось, тянулась вечно — будто один гигантский урок Истории магии.
Судя по сонной тишине и ярким, свежим лучам, рассвело всего час назад. Единственное, что нарушало тишину кроме отдаленного щебетания птиц — это размеренное дыхание милого сердцу Гриффиндора. Оттянув занавески у своей кровати, Гарри встал и начал одеваться; потом осторожно открыл свой школьный сундук, достал пергамент с пером и вышел из спальни в общую комнату.
С комфортом устроившись в любимом мягком кресле возле уже потухшего камина, он оглядел комнату: измятые обрывки пергамента, старые комплекты побрякушей, пустые банки из-под компонентов для снадобий и обертки конфет, что обычно покрывали общую комнату каждый вечер, исчезли, как будто были эльфийскими шляпами Гермионы. Интересно, сколько эльфов теперь освобождены, хотели они того или нет? Гарри откупорил бутылочку с чернилами, опустил в нее перо, провел черту на гладкой желтоватой поверхности пергамента, глубоко задумался… но через минуту поймал себя на том, что смотрит на пустую решетку камина, совершенно не зная, что написать.
Только сейчас он понял, как трудно было Рону и Гермионе писать ему письма все лето. Как ему сообщить Сириусу обо всем, что случилось на прошлой неделе и изложить все вопросы? Его лихорадило: как скрыть информацию, если письмо вдруг перехватят?
Некоторое время он сидел неподвижно, пристально глядя в камин. И, наконец придумав, он опустил перо в бутылочку с чернилами еще раз и решительно написал:
"Дорогой Шлярик!
Надеюсь у тебя все хорошо, а вот моя первая неделя была ужасна, я очень рад, что сейчас выходные.
У нас новый преподавателя по Защите от Темных Сил, Профессор Умбридж. Она почти также хороша, как и твоя мама. Я пишу, потому что то, о чем я писал тебе прошлым летом, случилось снова вчера вечером, когда я остался в наказание после уроков с Умбридж.
Мы все скучаем по нашему лучшему другу, и надеемся, что он скоро вернется.
Ответь, пожалуйста, быстрее.
С наилучшими,
Гарри"
Гарри несколько раз перечитал письмо, воображая себя посторонним человеком. Вряд ли кто-нибудь сможет догадаться, о чем он говорит и к кому обращается. Он надеялся, Сириус поймет намек о Хагриде и сообщит, когда тот сможет вернуться. Гарри не хотел спрашивать прямо, чтобы Сириус нечаянно
Не смотря на то, что письмо было очень коротким, понадобилось много времени, чтобы написать его; солнечный свет заполнил комнату уже наполовину, пока Гарри составлял письмо, из верхних спален были слышно движение. Тщательно запечатав пергамент, он протиснулся через отверстие, закрытое портретом и направился в совяльню.
* * *
— На твоем месте я бы не шел этим путем, — предупредил Безголовый Ник, неожиданно появляясь из стены прямо на уровне головы Гарри, — Дрюзг решил забавно пошутить над первым, кто пройдет мимо бюста Парацельса.
— И что, Парацельс должен упасть на голову? — поинтересовался Гарри.
— Как не странно, но это так, — ответил Почти Безголовый Ник скучающим голосом, — Чуткость никогда не была свойственна Дрюзгу. А я устал искать Кровавого Барона… он мог бы положить этому конец… до новых встреч, Гарри.
— Да, конечно, пока, — сказал Гарри и повернул налево, выбрав более длинный, но безопасный маршрут к совяльне. Его настроение заметно повысилась как только он увидел за окном искрящееся голубое небо. Позже будет тренировка, и он наконец-то вернется на поле для Квиддича.
Что-то потерлось об его лодыжки. Он посмотрел вниз и увидел Миссис Норрис, серую скелетоподобную кошку Смотрителя, которая крадучись проскользнула мимо. Перед тем, как скрыться за статуей Уилфрида Задумчивого, она на мгновение окинула Гарри взглядом своих желтых, похожих на прожекторы, глаз.
— Я не делаю ничего противозаконного, — на всякий случай крикнул Гарри ей вслед. У нее был безошибочный нюх кошки на всяческие безобразия, о которых она часто докладывала своему боссу. Все же, Гарри не видел причины, почему он не может идти в совяльню этим субботним утром, он имел на это полное право.
Сейчас солнце было высоко в небе, и когда Гарри вошел в совяльню, свет из окон без стекол ослепил его. Густые серебристые лучи перекрещивали круглую комнату, в которой сотни сов удобно устроились на насестах, немного потревоженные ранним утренним светом. Некоторые из них, определенно, только-только вернулись с охоты. Когда он наступал на крошечные кости животных, пол, покрытый соломой, немного похрустывал. Гарри вытянул шею, высматривая Хедвигу.
— Где ты, — спросил Гарри, выискивая ее под самым сводом потолка. Спускайся сюда, у меня есть для тебя письмо.
С низким уханьем Хедвига расправила свои белые великолепные крылья и спикировала вниз на его плечо.
— Так, я знаю, здесь сказано, что это для Шлярика, — наказывал он ей, отдавая письмо, и зачем-то прошептал, — Но это для Сириуса, ПОНЯЛА?
Она мигнула янтарными глазами, и Гарри понял — это означает, что она поняла.
— Тогда… безопасного полета, — сказал Гарри и отнес ее к одному из окон; легонько ущипнув его за руку, Хедвига улетела в ослепительно яркое небо. Он наблюдал за ней пока она не превратилась в крошечное темное пятнышко и не исчезла, а затем посмотрел на хижину Хагрида, хорошо видную из этого окна, все так же нежилую: труба не дымилась, занавески задернуты…