Гарри Поттер и Принц-Полукровка (пер. Эм. Тасамая)
Шрифт:
Гарри одолевали мятежные мысли. Что, если он не желает менять тему, а хочет говорить о Малфое, отстаивая свою позицию? Словно прочитав его мысли, Думбльдор покачал головой.
— Ах, Гарри, Гарри, как часто это случается, даже среди лучших друзей! Каждый считает, что его мнение гораздо важнее всех остальных!
— Я не считаю ваше мнение неважным, сэр, — сухо ответил Гарри.
— Ты прав, оно очень важно, — легким тоном отозвался Думбльдор. — Но сегодня я должен показать тебе еще два воспоминания. Оба добыты с величайшим трудом, причем второе, с моей точки зрения, самое существенное из всех, что мне удалось собрать.
Гарри
— Итак, — звеняще заговорил Думбльдор, — мы продолжаем рассказ о Томе Реддле, которого в прошлый раз оставили буквально на пороге «Хогварца». Ты, разумеется, помнишь, с каким восторгом Реддль узнал о том, что он колдун; как он отказался от моего сопровождения в поездке на Диагон-аллею и как я предупредил его, что в «Хогварце» не терпят воровства.
— Начался учебный год. Том Реддль, тихий ребенок в поношенной одежде, прибыл в школу и вместе с другими выстроился в очередь на сортировку. Его зачислили в «Слизерин» практически сразу, как только шляпа коснулась его головы, — Думбльдор взмахнул почерневшей рукой, указывая на полку над головой, где неподвижно стояла древняя шляпа-сортировщица. — Когда он узнал, что знаменитый основатель его колледжа тоже умел разговаривать со змеями, не могу сказать — возможно, в тот же вечер. Но уверен, что это еще больше обрадовало Реддля и сильно повысило его самооценку.
— Не знаю, пытался ли он пугать или удивлять соучеников своим необычным даром —до преподавателей такие слухи не доходили. Реддль не был наглым или агрессивным. Необычайно одаренный, очень красивый и к тому же сирота, он, естественно, привлекал внимание и с первых дней в школе пользовался симпатией всех учителей. Он казался спокойным, вежливым, очень хотел учиться и почти на всех производил самое благоприятное впечатление.
— А вы никому не рассказывали о вашей первой встрече в приюте? — спросил Гарри.
— Нет. Реддль не выказывал ни малейшего раскаяния, но я не исключал, что он стыдится былых грехов и хочет начать жизнь с чистого листа. Я решил дать ему шанс.
Думбльдор замолчал и вопросительно посмотрел на Гарри. Тот открыл рот, собираясь заговорить. Вот вам, пожалуйста: вопреки здравому смыслу Думбльдор готов проявить снисхождение ко всякому негодяю! Но затем Гарри кое-что вспомнил.
— Но вы не доверяли ему по-настоящему, да? Он сам говорил… Реддль, который вышел из дневника… «Думбльдор никогда не любил меня так, как все остальные учителя».
— Ну, скажем… не безоговорочно, — ответил Думбльдор. — Как ты помнишь, я решил последить за ним. Но, признаюсь, вначале мало что узнал. Том был очень насторожен, видимо, понимая, что в эйфории от осознания своей истинной сущности слишком со мной разоткровенничался. Он старался больше ничего не выдавать, однако не мог забрать обратно ни своих слов, ни рассказа миссис Коул. Впрочем, ему хватало ума не пытаться меня очаровать, как он это проделывал со многими моими коллегами.
— За годы обучения он собрал вокруг себя группу преданных товарищей; называю их так за неимением лучшего определения — как я уже заметил, Реддль не питал теплых чувств ни к одному из них. Их компания обладала зловещим, но притягательным шармом. Это было пестрое собрание; к Реддлю тянулись слабые, искавшие защиты; амбициозные, надеявшиеся разделить
— Реддль жестко их контролировал, и они никогда не совершали злодеяний открыто, однако те семь лет в «Хогварце» отмечены многочисленными неприятными инцидентами, хотя причастность окружения Реддля никогда не удавалось установить. Самым серьезным преступлением было, разумеется, открытие Комнаты секретов, которое привело к смерти девочки. Как ты знаешь, в этом ошибочно обвиняли Огрида.
— Я собрал совсем немного сведений о Реддле в «Хогварце», — сказал Думбльдор, положив сморщенную руку на дубльдум. — Мало кто был готов поделиться воспоминаниями; люди слишком боялись. Все, что я знаю, добыто уже после того, как он закончил «Хогварц», ценой многих усилий. Кого-то я разговорил хитростью, что-то почерпнул из старых записей, что-то узнал из допросов свидетелей, как муглов, так и колдунов.
— Те, кого я сумел упросить что-нибудь рассказать, поведали, что Реддль был одержим вопросом, кто его родители. Вполне объяснимо, конечно; он вырос в приюте и, естественно, хотел знать почему. Он тщетно искал Тома Реддля-старшего на табличках в трофейной, изучал списки старост в школьных архивах и даже штудировал учебники колдовской истории. В конце концов ему пришлось смириться и признать, что его отец никогда не переступал порог «Хогварца». Думаю, именно тогда он отрекся от своего имени, назвался лордом Вольдемортом и занялся поисками прежде презираемой семьи матери — которая, с его точки зрения, не могла быть ведьмой, если поддалась столь постыдной человеческой слабости, как смерть.
— В приюте ему сообщили, что отца его матери звали Марволо; на это и приходилось опираться. Реддль упорно просматривал книги древних колдовских фамилий, и наконец узнал о существовании потомков Слизерина. На шестнадцатом году жизни, летом, он покинул приют, куда возвращался ежегодно, и отправился на поиски своих родственников, Монстеров. А теперь, Гарри, если ты встанешь…
Думбльдор поднялся из-за стола, и Гарри увидел у него в руках хрустальный пузырек с клубящимися перламутровыми воспоминаниями.
— Мне очень повезло, что я это достал, — сказал Думбльдор, выливая поблескивающую субстанцию в дубльдум. — После ты все поймешь. Ну что, поехали?
Гарри шагнул к чаше и послушно наклонился. Его лицо коснулось поверхности воспоминаний; он привычно полетел в пустоту и вскоре опустился на грязный каменный пол. Кругом была почти полная темнота.
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы узнать это место; Думбльдор успел приземлиться рядом. В доме Монстеров царило невообразимое запустение; Гарри никогда не видел подобного. С потолка свисал толстый слой паутины; пол покрывала пленка жирной пыли; на столе вперемежку с чешуйчатой от грязи посудой лежала заплесневелая, гниющая еда. Единственным источником света служил огарок, стоявший у ног мужчины с настолько длинными волосами и бородой, что они полностью закрывали его глаза и рот. Мужчина сидел в кресле у камина, как-то странно обмякнув; Гарри даже показалось, что он мертв. Но тут раздался громкий стук в дверь, и человек, вздрогнув, проснулся. Он угрожающе воздел волшебную палочку правой рукой и короткий нож — левой.