Гарри Поттер и Принц-Полукровка (пер. Эм. Тасамая)
Шрифт:
— А когда нужно сдавать?
— Как только исполнится семнадцать. То есть, мне — уже в марте!
— Да, но ты ведь не сможешь аппарировать здесь, в замке…
— Неважно, главное, все будут знать, что я могу, если захочу.
Предстоящие занятия волновали не только Рона. Весь день шестиклассники лишь об этом и говорили; возможность пропадать и появляться где хочешь казалась неоценимым преимуществом.
— Вот будет здорово, когда мы сможем просто… — Симус щелкнул пальцами, изображая исчезновение. — Мой двоюродный брат Фергус все время меня
Погрузившись в счастливые видения, он слишком сильно взмахнул палочкой, и из нее вместо заданного фонтанчика чистой воды забила мощная, точно из брандспойта, струя. Ударив в потолок, она обрушилась на профессора Флитвика, и тот упал лицом вниз.
После того, как сконфуженный Симус получил от профессора Флитвика, высушившегося мановением волшебной палочки, задание много раз подряд написать: «Я колдун, а не бабуин, размахивающий дубиной», Рон сообщил ему:
— А Гарри уже аппарировал! Думб… э-э… один человек брал его с собой. Ну, знаешь, параллельное аппарирование.
— Ух ты! — шепотом воскликнул Симус. Он, Дин и Невилль приблизили головы к Гарри, чтобы выслушать его впечатления. До конца дня Гарри осаждали просьбами описать, что испытываешь при аппарировании. Узнав, насколько это неприятно, все впадали в благоговейный ужас, но ничуть не теряли энтузиазма, поэтому без десяти восемь вечера Гарри все еще терзали бесконечными расспросами. Чтобы вовремя попасть на занятие, ему пришлось соврать, что он должен срочно вернуть книгу в библиотеку.
В кабинете Думбльдора горели лампы; портреты бывших директоров и директрис мирно посапывали в своих рамах; дубльдум стоял наготове на письменном столе. Руки Думбльдора покоились по бокам чаши, правая — черная и обугленная, как всегда. Почему она не вылечивается? Гарри в сотый раз задумался над тем, откуда могла взяться настолько серьезная рана, но спрашивать не стал; Думбльдор обещал в свое время рассказать, и к тому же, Гарри хотел обсудить совсем другое. Но не успел он заговорить о Злее и Малфое, как Думбльдор спросил:
— Я слышал, в каникулы ты встречался с министром магии?
— Встречался, — подтвердил Гарри. — Он остался мной недоволен.
— Да, — вздохнул Думбльдор, — мной тоже. Однако, Гарри, нам придется пережить это несчастье и жить дальше.
Гарри хмыкнул.
— Он хотел, чтобы я всем рассказал, какие они в министерстве молодцы.
Думбльдор улыбнулся.
— Видишь ли, изначально это идея Фуджа. В конце он отчаянно пытался сохранить свой пост и хотел с тобой встретиться в надежде на поддержку…
— После всех его прошлогодних подвигов? — взвился Гарри. — После Кхембридж?
— Я говорил Корнелиусу, что ничего не выйдет, но даже с его уходом затея не умерла. Уже через пару часов после назначения Скримжер потребовал у меня встречи с тобой…
— Так вот о чем вы поспорили! — вырвалось у Гарри. — Это было в «Прорицательской».
— Что ж, иной раз и там пишут правду, — сказал Думбльдор, — пусть даже
— Он обвинил меня в том, что я — «человек Думбльдора до мозга костей».
— Как грубо с его стороны.
— А я сказал, так и есть.
Думбльдор открыл рот, собираясь что-то сказать, и снова закрыл его. За спиной Гарри феникс Янгус издал тихий, нежный, мелодичный крик. Гарри вдруг увидел, что яркие голубые глаза Думбльдора увлажнились, страшно смутился и быстро уткнулся взглядом в собственные колени. Однако вскоре Думбльдор заговорил, и его голос был вполне тверд.
— Я очень тронут, Гарри.
— Скримжер хотел знать, где вы бываете, когда вас нет в школе, — сообщил Гарри своим коленям.
— Да, это вызывает его живой интерес, — Думбльдор явно повеселел, и Гарри решился поднять глаза. — Он даже установил за мной слежку. Смешно, в самом деле. Посадил мне на хвост Давлиша. Очень недобрый поступок. Как-то раз я был вынужден навести на Давлиша порчу; теперь, к величайшему сожалению, пришлось проделать это снова.
— А они так и не узнали, где вы бываете? — полюбопытствовал Гарри, рассчитывая хоть сколько-нибудь прояснить этот таинственный вопрос, но Думбльдор лишь улыбнулся и взглянул на Гарри поверх очков-полумесяцев.
— Нет, и тебе пока тоже ни к чему… А сейчас предлагаю приступить к занятию, если нет других…
— Вообще-то, есть, сэр, — сказал Гарри. — Это касается Малфоя и Злея.
— Профессора Злея, Гарри.
— Да, сэр. На вечере у Дивангарда я случайно… то есть, на самом деле, я за ними проследил…
Думбльдор выслушал Гарри с невозмутимым лицом. Какое-то время он молчал, а после изрек:
— Спасибо за сведения, Гарри, но… предлагаю тебе все забыть. Это не так уж важно.
— Не так важно? — не веря своим ушам, повторил Гарри. — Профессор, да вы понимаете…?
— Да, Гарри, феноменальные умственные способности позволили мне понять все, что ты рассказал, — резковато ответил Думбльдор. — Не исключена даже вероятность, что я понимаю несколько больше тебя. Повторюсь: я рад, что ты со мной поделился, но, позволь заверить, я не услышал ничего, о чем стоило бы беспокоиться.
Гарри молча сверлил директора возмущенным взглядом. В чем дело? Думбльдор действительно приказал Злею выяснить, что затевает Малфой, и давно знает обо всем от Злея? Или он просто притворяется, что ничуть не встревожен?
— Значит, сэр, — Гарри надеялся, что его голос звучит спокойно и вежливо, — вы по-прежнему доверяете…?
— Я, кажется, проявил достаточно терпимости, многократно отвечая на этот вопрос, — сказал Думбльдор, теперь уже без намека на терпимость. — Мой ответ неизменен.
— А как же иначе, — раздался ехидный голос; очевидно, Пиний Нигеллий только делал вид, что спит. Думбльдор не обратил на него внимания.
— Гарри, я настаиваю, чтобы мы приступили к занятиям. Нам необходимо обсудить куда более важные вещи.