Гавань красных фонарей
Шрифт:
Первым бежал обладатель квадратной головы. Вторым — его напарник с нормальной репой. Естественно, Голицын вначале выстрелил в квадратную голову.
— Ты-тых! — Двоечка вошла между глаз и отбросила бежавшего к воротам охранника назад, тело шмякнулось на землю и замерло.
— Ты-тых! — снова выплюнул ствол.
— Хрю-хрю! — И второй охранник замолк навечно.
Вскользь дотронувшись до кузова микроавтобуса, Голицын не ощутил удара электрического тока и сообразил, что система отключена.
— Welcome! [11] —
Он быстро преодолел открытое пространство и влетел в холл первого этажа.
Подростки, обитатели серого дома, и одна медсестра встретили его широко открытыми глазами. Окинув взглядом помещение и убедившись, что никто в него стрелять не собирается, Голицын чуть-чуть выпрямил спину, после чего стал походить на нормального человека. Из-за спины медсестры вышла Сильвия и показала русскому рукой направление, куда ему надо двигаться.
11
Добро пожаловать! (англ.)
— Они там! Там! — сказала она по-английски, тыча рукой в правый от Голицына коридор.
Поверив девчонке, старший лейтенант стал продвигаться по коридору, ожидая, что в любой момент в него начнут стрелять. При этом он несколько раз обернулся, чтобы проконтролировать тыл. Но никого не увидев, с удовлетворением продолжал двигаться вперед, пока не нашел лестницу, ведущую в подвал дома.
Стараясь ступать абсолютно бесшумно, Поручик спустился в бетонный бункер и озадаченно посмотрел на ряд металлических дверей, за одной из которых, судя по всему, и находились Татаринов и Диденко. Потянув первую ручку на себя, Голицын не добился желаемого результата. Заперто на замок… Перешел к следующей двери, где его ожидала та же самая участь.
Подойдя к третьей двери, он, прежде чем потянуть, прислушался, потому что из-за нее доносилась человеческая речь.
В тот самый момент, когда помощница доктора Пинту занесла над Диденко скальпель, в тот самый момент, когда Диденко успел попрощаться с близкими и дальними родственниками и с самим собой, на лестнице раздался топот и по Голицыну открыли автоматный огонь.
Если бы старший лейтенант не огрызнулся короткой очередью, то его бы уже завалили. Голицын ввалился в операционную. Увидев над Диденко женщину со скальпелем, завалил ее тут же…
Высокий худой доктор отскочил от стола и виновато уставился на русского.
— Ни… ни хрена себе! — пролепетал старший лейтенант, глядя на лежащего на столе абсолютно голого Диденко, перемазанного какой-то мазью молочного цвета… Увидел и привязанного к деревянному креслу Татаринова.
— Ыгыгыгыгы! — радостно проговорил Дед, понимая, что кто-то вбежал в комнату и убил бабу, которая хотела начать потрошить его. — Ты-та-ты-та, что ль, Поручик? — сквозь слезы проговорил старший мичман.
— Ептыть! — ответил Голицын. Емкое слово включало в себя фразы: «конечно я», «неплохо устроились», и «похоже,
Держа в одной руке автомат и направляя его все время в сторону двери, старший лейтенант отстегнул ремни, которые фиксировали голову и руки Диденко.
Сев, первым делом старший мичман сообщил Голицыну следующую информацию:
— Ну ты и тормоз! В следующий раз я сам останусь, а ты тут будешь на столе лежать.
Диденко освободил собственные ноги, поднялся и, подойдя к доктору, ударил так, что тот рухнул на каталку с инструментами и на этой каталке, проехав несколько метров, воткнулся башкой в бетонную стену.
— No pasaran, бля! — прокомментировал произошедшее с доктором мичман и, подбежав к Татаринову, стал освобождать того из плена кожаных ремней.
Голицын продолжал держать под прицелом дверь, ожидая, что в любой момент в нее могут влететь охранники доктора.
Пинту кое-как смог слезть с катающегося столика с инструментами и повернуться лицом к своим противникам. Диденко не без удовлетворения отметил, что во время падения на стол с инструментами доктор сам себя насадил на какое-то гнутое шило и теперь пытался освободиться от инструмента…
Диденко медленно, по-кошачьи, подошел к доктору и, перехватив его руку, которая пыталась вытащить из груди инородный предмет, медленно, но сильно надавил на нее, чтобы шило вошло обратно в плоть.
Это была та самая ситуация, когда Татаринов не имел морального права останавливать своего подчиненного. И вряд ли его возгласы сейчас помогли бы доктору Пинту и вернули бы в нормальное добродушное состояние старшего мичмана Диденко.
— Ты чего, Ганнибал Лектор, сдвинулся окончательно у себя на острове? — спросил Дед. — Мужики, эта сука хотела меня на запчасти пустить! — не унимался старший мичман и вновь занес кулак над головой доктора.
В этот момент металлическая дверь со скрипом медленно отползла в сторону. Так же медленно, рискуя быть отстрелянной, показалась рука с гранатой, после чего раздалось требование выпустить доктора.
«Какая-то неудачная шутка!» — мгновенно оценил ситуацию Татаринов, забирая у Голицына пистолет.
— Пока доктор у нас, они ничего предпринимать не будут, — сказал Татаринов. — А вот если отдадим, то закидают гранатами.
Голицын подошел к открытой двери и дал длинную-длинную очередь в коридор, полностью опустошив рожок.
«Фррррр!» Пули покинули ствол вслепую, выискивая цели.
Судя по крику, одного из двоих Голицын задел точно. Стоя по другую сторону от хирургического стола так, чтобы контролировать дверь, Голицына страховал с пистолетом Татаринов. И когда он увидел, что к ним в комнату залетел человек с гранатой, другой рукой держась за простреленный бок, то заорал:
— Ложись!
Через мгновение рвануло так, что на некоторое время все оглохли.
Контуженный ударной волной доктор Пинту неожиданно оправился и так бодренько, вытягивая вперед ноги, прямо-таки маршируя, пошел к выходу…