Гаяна
Шрифт:
Мы расположились в кабинете Главы Народного Совета. Библиотека во всю стену закрывалась прозрачной шторой. Другая стена, как и в нашем доме, - сплошное окно без рамы и переплета. Возле третьей, глухой голубоватой стены - темно-синий стол с малахитовым верхом. Кроме черного коммутирующего устройства связи, на столе не было ничего. В углу - традиционный массивный торшер и несколько удобных кресел.
Вошла хозяйка.
Загорелая горянка Эла была одета в темно-вишневое платье, смелый вырез открывал точеную шею и плавную линию плеч. Ее красивые стройные ноги в дымчатых комнатных туфлях были без чулок.
Я стесняюсь разглядывать ее лицо, но, заметив, с каким откровенным любопытством она смотрит на нас, становлюсь смелее.
Круглолицая, розовощекая - с ямочками!
– с пухлыми губами и круглым подбородком - поди, дай ей столько лет!
– Эла казалась сорокалетней. Впрочем, она такой и была, потому что я скоро забыл о ее возрасте, впервые оценив по достоинству известное изречение землян о том, что женщине столько лет, на сколько она выглядит…
– Замечательные люди!
– простодушно воскликнула Эла, останавливая взгляд на Шелесте.
– Послушай, Ган, если у них все такие - наши гаянки улетят на… Зе-мм-лью…
– Эла, - засмеялся Ган, - сейчас я представлю тебе наших гостей. Командир звездолета Шелест…
– Ты добрый, ани, - сказала Эла, - мужественный.
– Это Хоутон.
– Трудное имя и длинное, но сам ты простой и веселый, - предположила Эла.
– А вот и Звездолюб, штурман корабля Глебов.
– Тихий мальчик с глазами мудреца, - протяжна произнесла она.
– Я понимаю Юль.
Глянув на меня, Эла дружески улыбнулась, увидев во мне равного по возрасту.
– По волосам ты - долгожитель, - заключила она, - но я бы назвала тебя мудрецом с глазами мальчика, ани… Я довольна вами и рада таким гостям. Люди познаются в работе, в опасности и за обеденным столом, говорят на Гаяне. Выбирайте, ани.
Она подала нам «Письма к желудку», набрала на торшере по нашему выбору нужные цифры, дав команду кухне-автомату, и ушла в столовую..
– Мы просим вас, ани, - сказал Ган, - выступить во Дворце Человека, где находится и наш Совет…
– Будет выполнено, - кивнул командир.
– Затем…
Телепатон на торшере вспыхнул голубым светом, и появилось объемное изображение мальчика. Увидев нас, он растерялся, с трудом перевел взгляд на Гана и, запинаясь от смущения, произнес:
– Извини, долгожитель, что я беспокою тебя, да еще дома..
– Кто ты?
– удивленно спросил Ган.
– Меня зовут Оу, долгожитель. Воспитанники школ-интернатов Юга поручили мне узнать: прилетят ли к нам земляне?
– Спроси у них сам, Оу…
– Прилетим непременно, - ответил Шелест, подняв левую руку.
Мальчишка издал восторженное восклицание, и телепатон выключился.
– Вот, - улыбнулся Ган.
– Так все время… Мы думаем, ани, открыть Институт Земли и просим вас быть консультантами.
– Для того и прибыли, Ган, - сказал командир.
– Еще не все, ани, - помедлил Ган.
– Я хочу подробнее расспросить тебя, Боб…
– Слушаю, долгожитель, - ответил Хоутон, озадаченный как самим тоном, так и обращением к нему лично.
– Рат передал мне о вашем разговоре… Скажи, ани, как называется алмаз, что ты видел на Земле?
– «Фея Амазонки».
– Гм… Кто дал ему такое название?
– Один тип, Бергофф.
– Значит, житель Земли - твой сопланетник. Не Мана? Не гаянец?
– Нет, долгожитель.
Ган вздохнул, подумал, вынул из тумбочки торшера фотографию и молча протянул ее Хоутону.
– «Фея Амазонки»!
– привстал Хоутон - Я видел ее и готов биться об заклад, что это она.
– Думаю, ты не ошибся, ани, - сказал Ган, взволнованный словами Хоутона.
– Эту фотографию мне принесли из архива… Когда Гаяна провожала галактическую экспедицию на звездолете «Тиунэла», который достиг вашей Земли… командиру корабля Тоту вручили это программирующее устройство, содержащее в себе конструкцию такого же звездолета, как и «Тиунэла» Если, рассуждали тогда члены Народного Совета, они попадут на планету с высокоразвитой техникой, на заводах той планеты легко построить новый звездолет, привычный для наших космонавтов.
Ган посмотрел на фотографию и, не отрывая от нее взгляда, добавил:
– Командир «Тиунэлы» Тот - мой родственник…
Наступило молчание. Потом снова заговорил Боб:
– В своем дневнике Мана рассказал, что Тот погиб при землетрясении на Пито-Као… А Бергофф нашел алмаз «Фея Амазонки» в Бразилии, то есть в нескольких тысячах километров от острова… Не может же быть здесь ошибки?
– Все может, - подумав, ответил Ган.
– Например, мы уже обнаружили неточность в расчетах Мана и ваших ученых: экспедиция на «Тиунэле» летела к вам, на Землю, не четыреста земных лет, а двести семнадцать…
– Ты хочешь сказать, долгожитель, что, возможно, Тот не погиб?
– Я желаю этого, ани!
Поразительно: неужто мир до такой степени «тесен», что судьбы людей и события двух планет уже переплетаются?!
– Стол накрыт, - объявила Эла, войдя к нам широким быстрым шагом…
– Ты не геолог?
– улыбнулся я.
– Почему ты так подумал, ани?
– Глядя на твою походку и энергичность…
– Нет, я писательница, А угадаешь ли профессию Гана?
– лукаво спросила она.
– Математик?
– предположил Глебов.
– Астроном, - уточнила Эла.
– Он стал знаменитым лет за сто до моего рождения. У него много научных трудов, он открыл несколько звезд, изучил и описал их…
– Видно, Ган не торопился, открыв свою лучшую звезду не так давно, - галантно ввернул комплимент Боб, удачно скаламбурив: Эла - по-гаянски означает «звезда».
– Не так уж и недавно, - засмеялась Эла.
– Скоро сто лет, как мы вместе…
– А я все еще не могу ее изучить И описать!
– засмеялся Ган.