Гаяна
Шрифт:
3
Космическое струйное течение, сэкономившее нам десятки лет, плавно изгибаясь, ушло в сторону, и мы летим сейчас в обычном пространстве со скоростью 250 тысяч километров в секунду относительно ядра Галактики.
До Земли несколько месяцев пути. Скоро будем «во дворе», то есть войдем в нашу Солнечную систему. Пора поднимать наших друзей.
Как?
У человека немало достоинств. Он отважен, умен, изобретателен. Но есть и слабости, как у лампового радиоприемника - тому нужно время для нагрева ламп. У каждого из нас есть свой коэффициент запаздывания. Летчики говорят: «фитиль». Если он «отсырел», ты не скоро разберешься в изменившейся обстановке.
Нервы у Глебовых надежные, но… Резкое сильное впечатление действует на любого человека, как сверхрасчетный импульс электрического тока на механизм - предохранитель может перегореть.
Посовещавшись, мы включили в окнах-телевизорах вид из нашего гаянского дома на озеро Лей и, придирчиво составив текст, дали его прочесть Шелесту и записали его голос. Вышли из кабины и включили аппаратуру пробуждения…
… Евгений Николаевич почувствовал живительное тепло, разлившееся по телу, и привычное ощущение бытия: «Аз есмь!» Червячок недоверия шевельнулся в глубине проясняющегося сознания, задерживая набегающие мысли, точно плотина. «Мыслю - значит живу!»-вспомнил старое изречение и открыл глаза. Осмотрелся, не поднимая головы. Что-то не то… В глубине сознания забил чистый родник последних воспоминаний. Голове стало жарко. «Спокойно, - сказал он себе.
– Тебя разбудили. Значит, ты и Юль спасены… Юль! Где она?»
– Не надо подниматься, - услышал он ровный голос Шелеста.
– Не волнуйтесь: Юль рядом с вами. Все в порядке, Евгений Николаевич. Решительно все. Лежите и слушайте: произошло такое, с чем нелегко свыкнуться… Мы тоже рядом, в другой кабине… Молчите и размышляйте. Я расскажу по порядку…
Глебов последовал приказу командира по привычке: раз Шелест так сказал - надо подчиниться. Главное - Юль тоже здесь!
Шелест начал рассказ издалека - с прилета почтовой ракеты. В психологически трудных местах он делал паузы, давая время для осмысливания.
– Не вставайте, - прикачал Шелест, окончив свой рассказ.
– Мы идем к вам…
Евгений Николаевич улыбнулся и пожал нам руки. Еще лежа закидал нас вопросами:
– Вы спросили у изумруднокожих: знают ли они Материю Величайших Пространств? Есть ли у них карта космических струйных течений?
Боб хлопнул в ладоши и весело воскликнул:
– На нем уже можно ездить! А мы беспокоимся, подготавливаем… Карту течений мы у них раздобыли, а вот насчет Материи Величайших Пространств… Черт его знает… Разве на одних пальцах все поймешь…
– Не пальцы, а телепатия!
– с укоризной произнес Евгений Николаевич.
– Еще и недовольны, - усмехнулся я.
– Берите тюбик и завтракайте. Окрепнете и сами разбудите Юль…
– Жизнь хороша!
– сладко потянулся Евгений Николаевич и кивнул на биотрон.
– Даже с перерывами…
Глава четырнадцатая
И ЗЕМЛЯ НЕ СТОЯЛА НА МЕСТЕ!
1
Чем больше скорость, тем труднее переход к движению медленному, к жизни в более тесном пространстве.
Для нас, летящих в звездолете «Роот», такой переход называется просто: торможение Падает скорость, ускоряется время, появляется перегрузка, которую одинаково не любят и живой организм и мертвое вещество.
Как улитка в раковину, заползли мы в биотроны и вылезли из них уже в пределах Солнечной системы. По существу «во дворе»! Так и хочется «посильнее нажать на тормоза», но Шелест не разрешает превышать двукратное увеличение веса.
Мы ловим позывные Земли, а наш звездолет на «вечной волне» - специально резервированной для галактических экспедиций - подает свои.
Земля уже светит нам! Мы не можем еще различить материков, но видим ее, и приборы измеряют ее тепло… Работы прибавилось всем, как на самолете при подходе к аэропорту. Поглощенные счислением пути и расчетами, мы как бы переселились в мир цифр.
Земли не слышно, несмотря на несколько каналов связи, включенных одновременно Мы немного озадачены, но внешне сдержаны, даже Юль.
Только чуть неподвижнее стали лица, когда в эфире послышался наконец слабый голос:
– Я - Марс-один, Марс-один. Вас слышу на «вечной волне», вас слышу на «вечной волне». Даю настройку…
Шелест включает автомат подстройки и, немного выждав, отвечает:
– Говорит звездолет «Роот», говорит звездолет «Роот». Следуем по маршруту Гаяна - Земля. Командир Шелест. Перехожу на прием.
Пауза. Шелест передает текст вторично. Пауза. Высокий голос торопливо произносит:
– Повторите фамилию командира.
– Командир-Шелест. Командир-Шелест. Пауза. Мы понимаем ее скрытое «красноречие»: к такому нельзя отнестись спокойно - пусть у радиста и тех, кому сейчас он докладывает, «прогреются лампы».
– Я - Марс-один, я - Марс-один. Вызываю Шелеста…
– Шелест на приеме.
– Поздравляем с возвращением, дорогие! Как самочувствие экипажа?
– Благодарю за поздравление. Самочувствие отличное. Кто вы?
– Говорит «Марс-один» - первая советская база на Марсе.
Мы обнимаемся, хлопаем друг друга, говорим чепуху, и лишь Евгений Николаевич, стараясь перекричать нас, пытается сказать что-то важное. Шелест кое-как успокаивает нас и кивает на Глебова:
– И Земля не стояла на месте, друзья мои! Уже и на Марсе наш флаг! Послушаем же Звездолюба… Ну тише, вы!
– У меня возникла счастливая мысль… - говорит Глебов.
– Мы улетали, когда люди бывали только на Луне. Верно?
– Так. Дальше…
– А сейчас на Марсе лишь первая, понимаете, первая база! А? Значит, времени прошло немного! А? И космические струйные течения есть не только в расчетах, но и в действительности… А?
– Марс-один, Марс-один!
– громко запрашивает Шелест.
– Я-«Роот», я-«Роот»… Который сейчас год?..
Ответ потонул в шуме веселья. Мы увидим своих современников! Ведь вся наша экспедиция - полет в, оба конца и пребывание на Гаяне заняла почти день в день девять лет.