Гаяна
Шрифт:
Улетать на два с половиною века и управиться за девять лет - о таком счастье мы не мечтали! Конечно, в последнее время, особенно после встречи с изумруднокожими, мы стали умом привыкать к такой возможности, но в сердце не угасал уголек сомнения.
В нашем звездолете творилось такое, что можно представить себе, лишь просмотрев корабельный фильм и прослушав звуковые записи. Недавно, пересматривая эти кадры, я обратил внимание, что возбуждение наше длилось не так уж и долго - через три минуты Шелест принялся за деловой разговор. Всего три минуты оказалось достаточно, чтобы смять в гармошку два с половиною предполагавшихся столетия, а заодно смахнуть в пережитое, как крошки со стола, и те девять лет, что мы фактически не были дома.
Скор человек, ох и скор!
Нам приказали взять на борт - возле орбиты Марса - космонавта-лоцмана, который поможет нам произвести заход и посадку.
Пока газеты, журналы и радиостанции воскрешали в памяти жителей Земли картины нашего отлета, сообщали и комментировали наше появление в космосе, Шелест и Глебов принимали навигационные данные и приступили к маневрированию для приема лоцмана.
Я помогал им, а Хоутону, как журналисту, поручили репортаж о нашей экспедиции и космических струйных течениях.
– Только без «музея истории интерьера и мебели», - проворчал командир, вспомнив нашу гаянскую виллу на озере Лей.
Живы ли наши близкие? Увидим ли мы их? Девять лет - пустяк в галактическом полете - ощутимы в быстро меняющейся земной хлопотной жизни: «вода» на Земле течет быстрее, чем в космосе.
Наконец, нам сообщили: все живы, здоровы и встретят нас!
Мы переглянулись, вздохнули широко и вольготно, и работа пошла слаженно, как никогда.
2
Лоцман у нас на борту. До этого дважды Шелест спрашивал его имя, а ему отвечали загадочно: «Узнаете!»
Дверь компрессионного отсека отворилась, лоцман вошел в промежуточную кабину, и мы помогли ему снять скафандр.
На нас глянуло узкое смуглое лицо, с блестящими темно-серыми глазами. В курчавых черных волосах лоцмана серебрилась седина.
– Мауки!
– закричал Хоутон.
– Мауки!
– и кинулся к нему.
– Боб! Милый мой Боб…
– Вот уж этому я удивляюсь меньше всего… - как-то странно произнес Шелест и присел на край дивана.
Мауки поднял его своими могучими руками, и они обнялись. Досталось и моим костям, и Евгению Николаевичу, а потом Мауки смущенно остановился перед Юль.
– Здравствуй, ани, - певуче по-гаянски сказала она.
– Меня зовут Юль. Я жена Глебова. Мы с тобой немного земляки.
– Дорогая ани, - медленно подбирая слова, ответил Мауки, - я счастлив видеть тебя. Разреши обнять тебя, как сестру…
– Так ты стал космонавтом, Мауки?!
– сказал я.
– Да. Я сейчас был на Марсе, и мне поручили, поскольку я рядом, сопровождать вас.
– Он говорил по-русски почти без акцента.
– Как обрадуются моя жена и сыновья…
– Твоя жена москвичка?
– спросил Евгений Николаевич.
– Нет. Я привез ее из Отунуи.
– Поздравляю тебя, Мауки, от всего сердца!
– сказал Шелест.
– Спасибо, Андрей Иванович. Извините: это я просил не говорить вам, кто будет лоцманом… Хотелось сделать сюрприз.
– И достиг своей цели!
– Не томите, Мауки, - прервал Евгений Николаевич, - расскажите, как там на Марсе? В самом деле обнаружены каналы? Есть жизнь?
– Так и не так, - засмеялся Мауки.
– Жизнь есть, в основном - растительный мир и микроорганизмы. Людей там нет, и мы пока не нашли хоть каких-нибудь следов разумной жизни, исчезнувших цивилизаций.
– А каналы?
– нетерпеливо допытывался Глебов.
– О, «каналы»!
– с увлечением рассказал Мауки.
– На Марсе необычные растения… Понимаете, там уйма сухих красноватых деревцев, напоминающих саксаулы… Они растут в песке, любят магнитные поля и вырабатывают электричество!
– Растения-генераторы?
– В том-то и дело. И семена их наэлектризованы. То, что на прежних марсианских картах представлялось нам как узлы, в которых пересекались и соединялись «каналы», оказалось крупными магнитными аномалиями. Наэлектризованные семена марсианских «саксаулов»-мелкие и легкие, как пыль, - попадая в зону магнитных силовых линий, приходят в движение и распределяются вдоль них, потом дают всходы и образуют огромные «лесополосы», воспринимаемые с Земли, как сеть каналов…
– А сезонные изменения?
– Они связаны с влиянием солнца. Конечно, все это в общих чертах, многое требует уточнения, проверки, но то, что я вам рассказал, - в общем верно!
– А что нового на Земле, Мауки?
– спросил я.
– Самое главное - заключили договор о разоружении! Сейчас уже почти на всей Земле нет голодных, хотя остались… Бергоффы и Джексоны.
– Живы?!
– спросил Хоутон.
– Не знаю, Боб. Да черт с ними! Не они, так другие… Зато на планете больше нет колоний!
– Где будем производить посадку, Мауки?
– Андрей Иванович, не угадаете.
– В Москве?
– Нет, нет, не пытайтесь… На Пито-Као!
– Пито-Као?!.
– Да. Сейчас там международный космодром, дорогие друзья. Можно было подобрать и другой остров, но остановились на нем, в честь прилета Гаянцев на звездолете «Тиунэла».
Юль улыбнулась, откинула голову и мечтательно закрыла глаза. Стать женой жителя другой планеты, с иными обычаями и взглядами, войти в круг его сопланетников - непросто. Воображение рисует и неприятные неожиданности.