Газета День Литературы # 70 (2002 6)
Шрифт:
Так же — пели и пили окрест.
Так же — тлели глаза обречённых
Гнить до смерти в ГУЛАГовской мгле.
Так же — гнали в тайгу заключённых
По замёрзшей от горя земле.
Но слыхали и выси, и недра
Рёв, пугающий каждую плоть:
То медведем
И стонал твоё Имя Господь.
И светилось то Имя средь ночи,
Поборовши и тленье, и страх,
Как всемирной Любви средоточье,
Как снежинка на Божьих устах.
СОЛНЕЧНЫЕ ЧАСЫ
Когда замрёт широкий шум движенья
И сосны выпьют купол синевы,
Подвинет солнце медленные тени
На циферблате луга и травы.
Тогда в глазах звенящей веру птицы
Зажгутся солнцем замыслы твои,
И ты увидишь, как вокруг творится
Торжественная живопись земли.
А солнца шар — над шаром крон парящий,
От тёмной хвои оторвёт свой взгляд,
И колокольчик забормочет в чаще,
И тени лет, дрожа, скользнут назад.
Тогда — войди в плывущий мрак растений,
Нырни в глубины тени, слейся с ней,
И твёрдо знай: от боли изменений
Свободен мир играющих теней.
И ты увидишь времени лагуны —
Затоны в ряске, в соснах берега.
И крикнет голос, солнечный и юный,
Что жизнь тебе, как прежде, дорога.
Но, возвращаясь в зрелый день простора,
В познанье помни меру, слабый прах:
Не спрашивай широкий шорох бора,
Который час на солнечных часах.
ЗАВОДЬ
Рыбка медленный ил шевельнула
В глубине твоих тинных зрачков.
В ряске глаз моих стаю мальков.
Мы смеёмся, не зная ответов
На вопросы о смысле житья,
И кувшинками мечется лето
На прогретых вирах бытия.
Наше детство поёт над лесами,
Где разумны все твари подряд,
И Господь между миром и нами
Никаких не поставил преград.
И молчат нам словами наитий
Дебри трав и задворки планет,
И горит островами открытий
Под веслом шевелящийся свет.
Спой мне песню о солнце и чуде!
Там, где ивы срослись над рекой,
Головастиков в старой запруде
Можно запросто трогать рукой.
***
Стареет мир в трагической печали.
Всё глубже мрак. Всё злей безверья мгла.
Среди сиреней, в грозах русских далей,
Ещё горят над миром купола.
Но лаской и любовью не согреты,
В пустынном одиночестве ночей
Мы не хотим рожать такому свету
Ни звонких сыновей, ни дочерей.
Или они, наивные, святые,
От матерей за солнце пряча взгляд,
В чужом раю мечтая о России,
В такую ночь рождаться не хотят.
И на земной пустующей равнине
Под грохот гроз и гневный крик ворон
Все тише звоны древней благостыни,
Все громче голос войн и похорон.
Мы держим шаг, старея постепенно,
Теряем блеск, теряемся во мгле.
А вслед грозят судом и вечным тленом
Несущим крест страданья по земле.