Газета "Своими Именами" №50 от 11.12.2012
Шрифт:
Известно, что Наполеон, идя на Россию, говорил о каких-то «боярах», которые должны помочь ему победить. После бегства из России, в Варшаве, 10 декабря, Наполеон говорил: «…меня провели, уверяя, что бояре примут мою сторону и что крестьяне прибегут ко мне…». Кто уверял, на чём основаны уверения? Я не считаю Наполеона идиотом и не сомневаюсь, что перед вторжением была проведена очень серьезная работа по сколачиванию «пятой колонны» в нашей стране ( не первый и не последний раз).
Война 1812 г. имеет скрытое второе дно. Александру I и Кутузову приходилось вести борьбу на два фронта, но в исторической литературе с пафосом говорят о первом фронте и практически молчат
«Прошу вас, ради бога, прикажите к нам немедленно из арсенала прислать на 500 орудиев комплектных зарядов, более батарейных». Это кто кому пишет? Главнокомандующий – графу Ростопчину, сразу после Бородина. Упование на бога, больше не на кого.
Через несколько лет Ростопчин поедет в путешествие по Европе. Его так тепло встретили в разных европейских странах, что он всерьез рассматривал вопрос о поселении с семьей на постоянное жительство во Франции. За пожар Москвы его так возлюбили?
Кто кроме Ростопчина принадлежал к «боярам», обещавшим Наполеону сдать Россию? Можно высказывать некоторые подозрения.
Генералы Лобанов-Ростовский и Клейнмихель после Бородина получили приказ сосредоточить свои полки в Москве, но проигнорировали его. «Из Можайска Кутузов требовал от Лобанова-Ростовского наискорейшим образом идти с полками к армии, предупреждая его: «…если помощь, которую я ожидаю, не последует в надлежащее время, то вся ответственность падёт на Вас…» (Жилин П.А. Гибель наполеоновской армии в России). Занятно, что Жилин, сам военный, считает эту фразу требованием. Больше похоже на уговоры.
Адресат – видимо, командир дивизии, Кутузов – главнокомандующий, поставленный императором, в судьбоносной войне.
В другом свете видятся действия Чичагова и Витгенштейна на Березине. Во-первых, они тоже под всякими предлогами не выполняли приказ Кутузова о выводе войск к Березине, во-вторых, выпустили Наполеона из безнадёжной ловушки. Историки разных мастей упорно внушают, что здесь имела место глупость двух указанных военачальников. Вспоминается поведение Беннигсена на совете в Филях, где решался вопрос о сражении у Москвы. Всем членам совета была ясна слабость позиции под Москвой, а начальник штаба Беннигсен вдруг преисполнился горячего русского патриотизма и настаивал на сражении. В ноябре 1812 г. Беннигсен был «за интриги» изгнан из штаба. Интересно, что как раз в ноябре у Наполеона случилось «чудо на Березине». А ведь были в России силы, которые пытались вместо Кутузова протащить в главные Беннигсена.
Любопытна дальнейшая судьба этого военачальника. Высших постов ему больше не доверяли, в 1818 г. он был уволен из русской армии с оскорбительной формулировкой и, спасаясь от позора, уехал к себе на родину в Ганновер – после сорока лет службы в русской армии. Несомненно, императорская ненависть имела причину.
К юбилейной дате у нас вышла книга серии ЖЗЛ «Наполеон, или Миф о «спасителе». Автор – Тюлар Жан, профессор Сорбоннского университета, имеет массу научных регалий, считается во Франции крупнейшим специалистом по наполеоновскому времени. Он с пренебрежением относится к Кутузову, не сомневается, что в Бородинской баталии Наполеон одержал победу, но это ожидаемо и не удивляет. Весьма рекомендую прочесть хотя бы с. 305-306. Здесь нам сообщается, что, когда Наполеон выступил из Москвы, было не слишком холодно, после Смоленска стало тяжелее, начались холода – 20-30 градусов. Тем не менее героические французские сапёры по пояс в ледяной воде Березины навели переправу для войск. Очевидно, профессора в Сорбонне знают о зимнем замерзании рек не больше африканских негров. Впрочем, негры подобных книг не пишут. От Березины до Вильно героические французы добирались при морозе 36 градусов, но дошли. Приводятся и более интересные факты.
«Русский офицер Борис Укскулл рассказал в своих мемуарах, что мужики покупали французских пленных за 2 рубля, чтобы сварить их в котле или посадить на кол».
Если кто-нибудь поможет найти эти занятные мемуары, я готов пойти на финансовые жертвы. Кроме того, что интригует происхождение редкой русской фамилии, хочу ещё узнать, откуда у мужиков котлы, в которые можно не только запихнуть целого француза, но ещё и воды налить. Небось, не в каждой деревне такие котлы находились, потому и практиковалось альтернативное развлечение – посажение на кол.
Поляк, немец, итальянец – тоже по 2 рубля котировались, или казаки Платова за них дешевле брали?
А мы до сих пор смеёмся над «развесистой клюквой», введённой А. Дюма в середине XIX в.
Кстати. Под Малоярославцем Наполеон, как известно, отступил. Но на Западе принято считать, что в этой битве Наполеон одержал победу. Кто ещё в XXI в. намерен искать с Западом общую точку зрения?
Е.Н. КУТУЗОВ, Казань
Я ЮНГА СОВЕТСКОГО СОЮЗА
Юнги на российском флоте появились в 1703 году. Пётр Первый, создавая русский флот, открыл в России, в Кронштадте, первое училище юнг и сам в ней начал морскую службу в качестве каютного юнги. Все изучаемые в училище специальности были подчинены задачам воспитания новых ратников для защиты государства на многочисленных речных и необъятных морских просторах России, а в то время в особенности на Балтике. Традиции Петра были продолжены в советское время. Отчётливо помню, что в мои школьные годы почти все мальчишки моего возраста мечтали быть лётчиками или моряками. И вот в 1940 году на Севере России на острове Валаам была открыта школа боцманов, куда было принято 200 шестнадцатилетних подростков, тех мальчишек, которые мечтали стать моряками. Недолгая была у них учёба. Через год они вместе со своими наставниками приняли участие в Великой Отечественной войне и выполняли свой ратный долг, особенно на так называемом «Невском пятачке», с такой же самоотверженностью, как и все другие советские воины-патриоты. Архангельскими - «Соловецкими» юнгами были писатель-патриот Валентин Пикуль, а также известный впоследствии певец Борис Штоколов.
Речным юнгой стал и я. Но только в другом месте моей Родины. С первых дней войны судьба забрасывала меня вместе с родителями сначала в Ивановскую, затем Пермскую, Челябинскую, Ульяновскую и, наконец, в Куйбышевскую области. Подобные жизненные перипетии были судьбой многих семей, эвакуируемых из средней полосы России летом 1941 года. Тут и произошло моё знакомство с морским, а точнее – речным делом. Как раз в это время – а это было лето 1942 года – в город Кинель в отпуск приехал герой подмосковной битвы декабря 1941 года генерал-майор Н. Орлов. Герой – он и есть герой, без дела сидеть не мог. Как-то раз он собрал моих однокашников, а я, конечно, вместе со всеми остальными, рассказал о том, что происходило под Москвой, и вдруг спросил: «А что, ребята, не хотите ли вы помочь нам там, на войне, своими делами здесь?» - «Как?» – в один голос прокричали мы. – «А вот как».