Где эльфа последнего дом. Дитя во тьме
Шрифт:
Первым делом он избавился от волков, превратив их в сухие сучья. Ему было жаль их, но людьми они стать уже не могли. Потом Камир раскрыл окна и закрепил их заклинаниями так, чтобы их невозможно было закрыть. На это он потратил порядочно сил, наложив с десяток различных заклятий, чтобы уж наверняка сработало.
Сделав это, юноша вернулся в кресло и попытался сконцентрироваться, но это было непросто: слишком взволнован он был.
Раздались шаги Принса, и его холодный голос произнёс:
— Ну?
Эльф небрежно повернул голову
— Что ты подразумеваешь под этим «ну»?
Князь подошёл к окну, выглянул в него, а потом повернулся к Камиру и уточнил:
— Ну, какие планы на эту чудную ночь?
Элан стоял как раз напротив окна, поворотившись к нему спиной (стало быть, заклятий на ставнях заметить не мог). Самый подходящий момент! Эльф мысленно сотворил заклятье, которое Элан использовал на Торре: тот, на кого воздействовали этим колдовством, становился подобно камню недвижим, однако не терял способностей говорить, мыслить и чувствовать. Это было жестокое заклятье. К нему Камир прибавил ещё и собственное, чтобы заклятье нельзя было снять.
— Что за… — На лице князя промелькнуло недоумение.
Он и пальцем не мог пошевельнуть! Заклинания тоже не помогли. Тогда Принс гневно обрушился на Камира:
— Твои шутки, Гвендолен?!
Эльф неторопливо поднялся:
— Может быть, и мои. Да только я не шучу. И имя моё, как ты прекрасно знаешь, вовсе не Гвендолен.
— Что ты мелешь…
— Да, я всё вспомнил! — Глаза Камира вспыхнули. — И я даже знаю то, что тебе пока неизвестно.
— Бред! — презрительно фыркнул князь.
— Я мог бы тебе простить, — горько сказал юноша, — что ты меня обманул, сделал безжалостным убийцей. Но Торра я тебе не прощу! Вспомни его, князь, вспомни эльфа, которого ты обрёк на мучительную смерть! «Вампиры не охотятся на вампиров», да?
— Что… — Глаза Принса округлились.
— Я Камир, из рода Торра, а ты убийца моего отца. Так что я убью тебя, вампирское отродье, и отомщу за него.
— Я подарил тебе вечность, и эта твоя благодарность? — воскликнул князь. — Я же тебя научил всему, что знаю сам!
— Но не тёмному колдовству, — с усмешкой возразил эльф.
— Что… откуда ты… — Казалось, бледное лицо Элана стало ещё бледнее.
— За восемьсот с лишним лет ты сотворил столько зла! Пришло время расплаты. О, как же я ненавижу тебя!
— За что?
— Ты зло во плоти!
— А ты-то кто? — Князь вдруг злобно ухмыльнулся.
— Я… — Камир сжал виски ладонями и глухо застонал.
— Ты такое же зло, как и я.
— Неправда! Ты убиваешь ради забавы, а я — чтобы выжить. Я не просил делать меня таким! Ты силой навязал мне это чёртово бессмертие!
— А чем же оно плохо? — рявкнул князь, и его голос гулко отдался в высоких сводах замка.
На лице его проявилось сильнейшее напряжение, он всеми мыслимыми и немыслимыми способами пытался освободиться от колдовских пут.
— Не удастся. — Камир покачал головой. — Моё колдовство сильнее твоего.
—
— Уже поздно. Ты спросил, чем плохо бессмертие. Оно прекрасно, если оно не во зло. Пока я был эльфом… Какое чудесное время это было! А ты… ты убил во мне меня, убил во мне эльфа, ничего не осталось! Что я несу другим? Один страх! Одну смерть!
— Вылитый папаша, — ухмыльнулся князь, вдруг успокаиваясь и оставляя попытки освободиться (что должно было показаться странным, но эльф, захваченный гневом, на это внимания не обратил), — вот и Торр такую же чушь нёс.
— Не смей произносить его имя! — вскипел Камир. — Ты не имеешь никакого права! Вспомни лучше свою жизнь и покайся, если в тебе хоть что-то человеческое осталось! А рассвет очистит тебя, — уже спокойно заключил эльф.
— Да будь ты проклят, эльф! — ледяным тоном предрёк князь. — Ты сам однажды кончишь свою непутёвую жизнь так же, как я!
— Возможно, — согласился юноша, — но прежде умрёшь ты.
Элан опять ухмыльнулся.
— Как бы я хотел повернуть время вспять, — горько продолжал эльф, не замечая этой ухмылки. — Я жил счастливо, ничего не зная о ненависти, я даже слова такого не слышал! А теперь я часть этого зла… — Глаза юноши затуманились. — О, если бы я мог избавиться от этого проклятия!
— Болван! — ругнулся князь. — Выдумал мстить мне… Себе мсти, ты от меня ничем не отличаешься: такой же убийца! И это проклятие останется на тебе навсегда. Ничто его снять не сможет! Только смерть избавит тебя, но и она не принесёт тебе покоя, глупый эльф! А всё остальное — жалкие оправдания!
Эльф серьёзно и грустно взглянул в его глаза, сказал слова прощания и вышел из залы. Вслед ему неслись ругательства и проклятия князя.
Камир спустился в самое тёмное место замка — склеп. Он прошёлся между каменных саркофагов, стараясь успокоить нервную дрожь чтением полустёртых эпитафий, продрался сквозь паутину, затянувшую углы, и сполз спиной по стене на каменный пол, подтягивая колени к лицу.
Хотелось забыть всё снова, ничего вообще не помнить, ведь правда была настолько ужасна!
«Не уехал бы из Эльфриса, ничего бы не случилось… — запоздало корил себя эльф. — А теперь я туда никогда не смогу вернуться, ведь там нет ночи. Да если бы и была, как бы я мог вернуться? Я уже не эльф, я монстр, порождённый злом».
Чувствовалось приближение утра. Эльф, прикрыв глаза, попытался представить себе рассвет. Он видел его лишь раз, а теперь был навеки лишён возможности увидеть его снова. Он мог лишь представлять, как выходит из склепа и видит солнце, и оно не причиняет ему боли, а дарит живительное тепло. Оно ласково гладит измученного эльфа, и он становится самим собой… Камир открыл глаза и вздохнул. Это даже мечтой быть не могло, потому что мечты хоть иногда, да сбываются.