Где-то поодаль от мира
Шрифт:
— Мда, — еще раз повторил я умную мысль, и глянул на браслет коннектора. Помолчу — ка я маленько, ведь, скорее всего браслет как минимум передает запись разговоров. Так что промолчу. А про себя подумаю, что что-то не так с этой планетой ссыльных, раз здесь такие находки бывают. Интересненько, это я первый таку бяку откопал, или нет?
Я внимательно рассмотрел портрет девушки. На самом деле красивая, чистое лицо, красивые глаза, карие с золотым проблеском, чуть удлиненные зрачки. Густая грива черных волос, собранных в простой «конский» хвост, небрежно переброшенный на левое плечо. В ушах серьги, с яркими камешками, вполне может быть и бриллиантами. Воротник-стойка платья, похожего на китайское. Высокая грудь, красивая кисть левой руки, поправляющая заколку на груди. Длинные красивые пальцы, а вот вместо ногтей скорее когти. Черные, блестящие, ухоженные, даже вроде как с маникюром. Сзади какое-то многоэтажное здание, яркое, блестящее. Что же здесь когда-то произошло, что от такого осталось ржавое пятно под корнями огромного дерева?
Я какое-то время еще покопался в груде ржавчины, но кроме нескольких обломков похожего на стекло материала и какой-то монеты, ничего не нашел. Монетка из интересного сплава, не из платины ли? И монета ли, может, жетон какой? Покрутив в руках восьмигранную пластинку с непонятными значками, я спрятал ее в карман брюк, фоторамку убрал в карман шинели, и вылез наверх, похлебка доспела уже, небось.
Точно, густой мясной бульон дозрел. Так что я сначала разделил кус мяса, нарезав его на небольшие кусочки, и оставив остывать в другом котелке, разлил по мискам сам бульон, и остудив, напоил им Герду, после накормив кусочками мяса. Голованка ела неохотно, через силу, только по моей просьбе. Ей было нехорошо, нос сухой, температура, раны болели. Но водку пить она больше категорически не хотела. И потому, сходив до ветру, (точнее, я ее отнес в сторонку, подождал, пока она свои дела не сделала, и принес обратно), Герда опять забылась под пледом.
Рядом прилег и я. Скоро стемнеет, ночные хищники пока не вышли, дневных за день еще не появилось, даже волков не слышал. Впрочем, мало уверен в том, что пума, или кто там еще, потерпит на своем участке волчью семейку. Но сейчас осень, волки начинают сбиваться в стаи, вроде как. А стаей они могут быть очень опасны, читал я старый дневник своей прапращурки, жившей в середине двадцатого века. Да и медведя бы встретить не хотелось.
От сонной Герды пришло успокаивающее послание, мол, она хоть и не в ладах сейчас со здоровьем, но слушает и нюхает все на автомате, тем более что хмель из нее почти выветрился. Только вот бок у нее болит очень сильно. Но знать она даст мне в любом случае, и сонного разбудит.
Усмехнувшись такому серьезному заявлению, я погладил голову моей спутницы. Ну да, если унюхает или услышит, то поднимет. Но, уже это очень много. На самом деле. Сейчас я только и могу, что полагаться на свои зрение, слух и обаняние, и на эти органы чувств у голована. Молодая она слишком, чтобы уметь сканировать местность в ментале, это только у уже взрослых голованов с опытом приходит. С темнотой я еще раз отнес Герду до кустиков, снова ее напоил и немного накормил, поглядел, как она вылизывает свои раны, и полез наверх, на ствол дерева. Охота поглядеть на здешние звезды. Ни разу еще их толком не видел. Может, смогу сопоставить с известными картинками звездного неба, и хоть немного понять, где именно я нахожусь.
Вскоре я понял, что все моим чаяниям не суждено сбыться. Абсолютно незнакомая картинка, совершенно. Прокрутив в голове все известные мне проекции галактики, я понял, что с заблокированной нейросетью и без внешнего компьютера это бесполезно. Ну не математический я гений, что поделать. Заодно, я понял, что орбитальная группировка над этой планетой весьма неслаба. Четыре прошедших над головой спутника, минимум одна станция на геостационарной орбите, точнее, на постоянной орбите этой планеты, причем я ни малейшего понятия не имею об ее величине и мощности. Я даже название этой планеты пока не знаю. Нифига она не походит на планету ссыльных, слишком все серьезно. Из этого вывод прост — для правительства не секрет погибшая цивилизация. Мне совсем не понятны эти ролевые игры с одеждой и оружием, но ясно одно — ссыльные здесь нечто вроде подопытных кроликов. Более того, видимо никто из ссыльных пока не находил артефакты прошлых, или как и я, нашел и молчит. Рассыпавшееся устройство скорее всего машина, слетевшая в кювет с дороги. Скорее всего, или сразу перед Песцом, или во время его. Потому что дорога вон она, метрах в тридцати от меня до сих пор частично сохранилась насыпь, проросшая могучими деревьями. Кстати, нужно будет пройтись вдоль нее, мало ли, еще какой агрегат найду. Но это только после того, как голованка немного оклемается, чтобы стать транспортабельной. И завтра нужно сделать волокушу помощнее, для того, чтобы Герду можно было уложить. Первоначальную задачу, выйти в более-менее цивилизованные края никто не отменял.
Утром пришлось потратить немало времени, разделывая, промывая, засаливая и запекая мясо кошки. Сейчас прохладно, запеченное мясо хранится неплохо. Кроме того, становится холоднее, спозаранку пар изо рта вовсю шел, не больше пяти-шести градусов было. Под пледом и одеялом я не замерз, да и Герда спину грела, но теперь ночевки нужно отапливаемые делать. А то так и замерзнуть до смерти можно, для этого много не надо. Тем более что ветер северный, и ясно. Скорее всего, к заморозкам.
Потом делал мощную волокушу, на которой попробовал разместить рюкзаки и голованку, но та воспротивилась, и начала медленно ходить возле меня. Пришлось ее силком уложить, и растолковать, что ей сейчас ходить просто не стоит. Разойдутся швы, разбередятся раны — хуже будет. Потому накормил ее, напоил бульоном, и снова уложил под стволом. Да еще лапника нарубил, и сделал нечто вроде берлоги или шалаша, загородив с одной стороны, чтобы сквозняка не было. Все потеплее.
Сейчас я ходил все время с дробовиком через плечо, жалея об отсутствии ремня-трехточки. Нужно будет заказать у скорняка, когда выберемся к людям. А пока носил ружбай или под локтем, или на сгибе руки, пусть неудобно, но под рукой. По древней дороге я тоже прошелся, но недалеко. Метров двести в сторону гор. Что тут скажешь, полотно разрушено непогодой и растительностью, взломано деревьями, но порой виднеются куски спрессованного щебня, залитого асфальтом. И еще одну машину нашел, точнее, проросшую кустарником горку ржавчины. Не искал бы специально, в жизни бы не догадался. Была бы она не на дороге, точно бы не нашел. Пошурудив дрыном в кустах, выволок несколько кусков стекла, один вполне себе целое окошко. Потом плюнул на все, и начал вырубать топором толстые стволы лещины. Проредив куст, я саперной лопаткой и топором раскурочил корни, и, судя по всему, поднял таки то, что было салоном авто, или чего еще там. Но вот только ничего, кроме такой же фоторамки я не нашел. На ней был изображен уже дом в окружение больших деревьев. И все, больше ничего, даже намеков на косточки не было. Как корова языком слизнула.
Сидя возле небольшого костерка, я пил горький чай, крутил в руках жетончик и смотрел на два артефакта ушедшей цивилизации, и пытался понять, что мне с ними делать. То, что светить их категорически не стоит, ясно. Как и то, что кто-нибудь наверняка находил что-то подобное. Ну не верю я, что достаточно развитая технически цивилизация не оставила на этой планете следов, кроме этих двух машин. Впрочем, все сейчас упирается в программу-минимум. Нужно выбраться в более-менее нормальный мир. А потом и дальше думать можно, и слухи собирать. Конечно, я оперативной работе не учен, но ведь голова пока на месте. Наверняка есть следящие от правительства, так что нужно будет и это попробовать выяснить. Но опять, очень и очень тихо и неторопливо. Мне сейчас торопиться особо некогда, на этом шарике я точно надолго. Но, по крайней мере, ушла неуверенность и депресняк. Есть задача, ее нужно делать. Так что вперед, капрал, тебя ждут великие дела.
Через неделю я и Герда стояли у подножия гор. Не самых высоких, но тем не менее.
— Что, подруга, осталось перевалить через них, спуститься и дойти до городишки, какого-либо. Еще километров восемьдесят, примерно, — я улыбнулся голованке, слезшей с волокуши с час назад, и в прихромку топающей рядом. Надоело ей сидеть сиднем, видишь ли. То в ответ передала восхищение горами и небом над ними. Я уже заметил, что моя голованка имеет неплохой художественный вкус и предпочитает равнину и предгорья чаще. Хотя, вполне может быть, что она просто леса не очень любит. И потому погладил ее по голове, подхватил волокушу, и потопал дальше. И кстати, нужно хоть небольшую, но охапку хвороста набрать, в горах дров скорее всего не будет, не на чем даже чай сготовить.
Через пару километров усевшаяся на волокушу Герда насторожилась сама, и передала мне сигнал тревоги. Явной, но не мгновенной. И потому я положил волокушу, поудобнее передвинул кобуру с револьвером, заранее откинул ремешок, положил на ближний рюкзак карабин, и взвел курки двудулки.
Из-за крупных валунов слева с дробным цокотом вылетели штук двадцать горных баранов, или коз, я в них не разбираюсь, и, обогнув нас по дуге, рванули дальше. Следом выскочили два волка, притормозили, и осторожно двинулись к нам. Настроений миндальничать у меня не было, и потому двумя выстрелами я уложил обоих.