Геммы античного мира
Шрифт:
Популярную в древности картину воспроизводит, по всей видимости, эрмитажная камея с изображением суда над Орестом. В центре у дерева стоит матереубийца Орест, рядом с ним — его сестра Электра. Их взоры [94] обращены к фигуре Афины, опускающей в стоящий на столе сосуд камешек для голосования. Четыре мраморные рельефа, серебряный сосуд, серия глиняных светильников и четыре геммы с незначительными вариациями повторяют тот же сюжет. На венской инталье предстает одна Афина перед столиком с вазой, на утерянной ныне камее с другой стороны стола возникает фигура Эриннии, опущенная резчиком эрмитажной камеи, но повторенная в рельефах и светильниках. На серебряном сосуде, впервые опубликованном Винкельманом, добавлены фигуры второй Эриннии и Пилада, а на рельефе в Капитолийском музее — стоящий рядом с Афиной Аполлон. Так, сопоставляя все дошедшие воспроизведения, Г. Хафнер смог дать графическую реконструкцию утраченной картины «Суд над Орестом», которую он приписал современнику Зевксиса живописцу Тиманфу.
Эрмитажная камея наиболее близко воспроизводит утерянный оригинал, только
9
Ваулина М.П. О подлинности камеи с изображением суда над Орестом. — Сообщения Гос. Эрмитажа, вып. 7, 1960, с. 61, сл.
Паррасий, бывший современником Зевксиса и Тиманфа, по сообщению Плиния, первым из живописцев «стал передавать игру лица». По свидетельству Квинтилиана, в древности существовали альбомы рисунков Паррасия с изображениями богов и героев, на которых живописцы учились точности рисунка.
В наследии Паррасия копиисты выбирали полотна с драматическими сюжетами, изображающими страдания героев. Таков был его «Филоктет на Лемносе», картина, воспетая в нескольких эпиграммах. По-видимому, именно [95] она воспроизводится с геммах, где герой Троянской войны изображен лежащим, с приподнятой раненой ногой, которую он обмахивает крылом птицы. Камея с подписью резчика Боэта и две ее реплики в Эрмитаже воспроизводят этот сюжет без изменений. В биографических сведениях о художнике нередки упоминания о ночных видениях, которые он реализовал в своих картинах. Вот как описан Филоктет в эпиграмме поэта Главка:
Как этот образ Паррасию часто являлся в виденьях Сонных, в картине его можно теперь увидать. Вот он, трахинский герой, Филоктет, изнуренный страданьем, Кисти Паррасия дар здесь перед нами предстал. Видишь: сухие глаза немую слезу затаили, В них глубоко залегла невыносимая боль. О, ты чудесный художник, сильный искусством; но надо б Отдых от мук, наконец, мужу усталому дать! [10]10
Античные поэты об искусстве, с. 26.
Для «Прометея, терзаемого орлом», по преданию, натурщиком Паррасию служил пленный из Олинфа, который якобы умер, не вынеся мук, потребовавшихся художнику для правдивого изображения страданий легендарного героя. И здесь, как в «Филоктете», мастер выбрал психологически острую, мучительную для нервов зрителя ситуацию. Это дало повод эпиграмматику Юлиану вложить в уста Прометея следующую жалобу:
Дал я искусству огонь животворный, как помощь в работе. Ныне ж искусство с огнем мучают вечно меня. [11]11
Там же, с. 25.
Видимо, «Прометей» Паррасия воспроизведен на трех геммах, хранящихся в Берлине, на рельефе в том же собрании и на саркофаге в Капитолийском музее.
Какую-то знаменитую станковую картину этого времени воспроизводят четыре геммы и терракотовый рельеф с изображением Тезея, находящего завещанные отцом доспехи. На лучшей ленинградской копии, вышедшей из мастерской резчика Филемона, юный герой, поднимающий скалу, под которой находится оружие Эгея, изображен в эффектном ракурсе, так что видны все напрягшиеся мышцы плеч, и спины. Известно, что и Паррасий и Эвфранор, младший его современник, оба прославились изображениями Тезея. Сам Эвфранор утверждал, что герой его соперника «вскормлен розами, а у него — мясом». Не называя имени мастера, Павсаний упоминает стоявшую в Афинах скульптуру на ту же тему, причем Тезей [98] был бронзовым, а скала была из натурального гранита Возможно, Эвфранор, известный как одаренный скульптор, повторил в пластике свою живописную работу. [12]
12
Павсаний. Описание Эллады, т. I. М., 1938, с. 74.
О художнике Никомахе говорили, что «никто не был более скор в работе», и, действительно, еще во времена Плиния римские храмы содержали множество картин этого плодовитого мастера конца классической эпохи. Об одном из полотен Никомаха, которое в качестве военного трофея было посвящено полководцем Планком Юпитеру Капитолийскому, мы можем судить увереннее, чем о других. Плиний так описывает его сюжет: «Виктория, увлекающая ввысь четверку коней». [13] На монетах, выбитых одним из представителей рода Плавтия Планка в I в. до н.э., воспроизведена эта картина. Легко опознается она на шести геммах, сохранивших тот же сюжет, из которых две хранятся в Эрмитаже. Лучшая и, видимо, наиболее верная копия этой картины — на эрмитажной камее с подписью резчика Руфа. Свободная, динамичная композиция, мажорный пафос темы, ясность деталей, не нарушающая единства группы,— эти качества обеспечили популярность темы в римской глиптике. К тому же она очень легко и естественно вписывалась в овал резного камня. У Никомаха был дар декоративиста, вторая его работа — «Сцилла», сохранившаяся в нескольких повторениях на монетах и геммах, — обнаруживает то же умение в сложном кружевном переплетении деталей не утерять единства группы. Легендарное гомеровское чудище предстает в виде могучей женщины с веслом в руках, чье тело ниже пояса превращается в тела собак и змей. Энергичное движение рук Сциллы, бьющиеся в волнах жертвы чудища, переплетение змеиных тел — все это создает бурную, динамичную барочную композицию. Оригинальная картина Никомаха хранилась в римском храме Мира.
13
Плиний Старший. Указ. соч., XXXV, 108.
Последней, незавершенной до конца, но тем более ценившейся работой Никомаха была его картина «Тиндариды», т.е. сыновья Леды Кастор и Поллукс. Судя по стилю выше перечисленных работ, художник любил изображения бурных, стремительных сцен. Сюда можно добавить его «Похищение Прозерпины», где мастер изобразил стремительно мчащуюся четверку коней Аида, держащего в объятиях свою отчаянно жестикулирующую жертву. Нам представляется, что и последняя картина Никомаха должна была отличаться тем же беспокойным [97] динамизмом. Возможно, именно она воспроизведена в эрмитажной камее с изображением всадников-Диоскуров верхом на вздыбленных, конях, как будто увлекающих их в небеса. [14]
14
Неверов О.Я. Античные камеи в собрании Эрмитажа. Л., 1971, № 57.
Афинский живописец IV в. до н.э. Никий в своих картинах отдавал предпочтение двухфигурным статуарным группам, повторения его работ нередки в декоративных рельефах и геммах. Особенным успехом пользовались, видимо, «Освобождение Андромеды» и «Одиссей у Каллипсо», дошедшие в нескольких репликах.
«Всех живописцев, бывших прежде и появившихся впоследствии, превзошел Апеллес», — такую оценку дал Плиний знаменитому мастеру, ставшему портретистом Александра. «Излишне перечислять, — замечает писатель дальше, — сколько раз он писал Александра». [15] Выше мы упоминали 'эрмитажную' гемму, которую можно связать с «Александром Громовержцем» Апеллеса. В Риме на форуме Августа во времена Плиния хранилось еще два апеллесовых изображения Александра Македонского. На одной картине царя окружали богиня Победы и Диоскуры, на другой, которая называлась «Триумф», рядом с ним было представлено олицетворение войны со связанными за спиной руками. В правление Клавдия, сообщает Плиний, обо эти картины были изуродованы. По приказу императора на них были вырезаны лица Александра и заменены, портретами Августа!
15
Плиний Старший. Указ. соч., XXXV, 93.
В одном из храмов Рима находилось изображение Геракла кисти Апеллеса, в котором удивительно было то, что герои «был виден со спины, но так, что лицо его не было скрыто». [16] Это замечание Плиния дало ученым новод позже приписать художнику картину, копия которой дошла в геркуланской фреске. Геракл был изображен в тот момент, когда он находит своего сына Телефа, вскормленного ланью. Одна из прекраснейших камей эрмитажной коллекции, по-видимому, является частью первоначальной большой композиции. В небольшой овал естественно вписалась лишь группа животного, кормящего ребенка. Заимствовав часть картины прославленного живописца, резчик сумел создать органичное и законченное произведение глиптики. Помещенная в овал группа построена на музыкальных повторах круглящихся линий. Движение животного, облизывающего: найденного ребенка,: сохраняет всю естественную трогательность оригинальной живописной сцены и в то же время композиционно [98] замыкает миниатюрную поэтичную сценку на камне.
16
Там же, XXXV, 94.