Ген подчинения
Шрифт:
В легком обалдении я послушно понесла шефа между рядами, пока он присматривался к выставленным «невестам» (сперва я подумала о них как о товаре, но тут же одернула себя).
Мне вдруг представились званые балы, которые два раза в год устраивала мадам Штерн в ее пансионе для благоразумных девиц. Туда приглашались кадеты из военно-морского училища, и обстановка царила самая благонравная. Я представила, как эти кадеты, заложив руки за спины, ходят мимо стоящих у стен пансионерок, а те орут благим матом, пока классные дамы потуже затягивают им банты на косах и парадных белых фартуках.
Меня
Все мои знания о плотской стороне отношений между… разнополыми разумными существами, скажем так… носили почти исключительно теоретический характер, хотя мне случалось видеть, как совокупляются мелкие животные. Тяжело было представить, что кто-то — а тем более мой вредный, но манерный шеф — способен пойти на такое, пусть даже ради продолжения рода!
У меня мелькнула мысль взбунтоваться, поскольку мне претило участвовать в подобном. К счастью, я вовремя сообразила, как это неловко будет для шефа, за которым наблюдают остальные коты-генмоды. Мною овладела жалость с брезгливостью пополам, и я дала себе зарок не показать шефу ни словом, ни делом, как мне противно. По крайней мере, пока мы отсюда не выйдем. Там-то уж я выскажу Мурчалову все, что о нем думаю!
Ищет неразумных, безответных любовниц, тогда как — это я знала совершенно точно — по нему сохнет масса кошек-генмодов! И каких! Мадам Отрепьева, несмотря на фамилию — самая изысканная кошачья леди Необходимска, хозяйка известнейшего поэтического салона! А Виктуар Хвостовская, ведущая журналистка «Вестей»! А…
Но тут я запнулась в собственной внутренней отповеди, потому что услышала знакомый насмешливый голос:
— Ах, Мурчалов, боже мой, до чего неловко встретить вас здесь! И Анюточка с вами, ну надо же.
Подняв начинающие щипать глаза, я с ужасом увидела знакомую черную бархатную шубку Виктуар Хвостовской.
Внешне она казалась совсем беспородной (породистых генкотов не бывает, но многие, как мой шеф, например, выглядят крайне солидно), однако умудрялась носить и эту беспородность, и глубокий шрам над правым глазом с королевским величием. По слухам, шрам она получила в стычке за эксклюзивный материал.
Шеф мурлыкнул из кошелки и, довольно больно цепляясь когтями, вскарабкался мне на плечо.
— Взаимно, Виктуар, — сказал он. — Впрочем, радость встречи перевешивает неловкость. Неужели вы решились?
— И снова, и в который раз, — вздохнула журналистка. — А вы, смотрю, променяли верного Прохора на не менее верную Анюту? Не слишком ли она молода для таких дел?
— В самый раз. Пора ей понемногу узнавать о том, как на самом деле живется в этом городе, — сообщил Василий Васильевич.
Собравшись с силами, я пробормотала слова приветствия. В присутствии Виктуар я всегда немного теряюсь. В детстве я зачитывала ее статьи до дыр и вклеивала их в альбом. Она в некотором роде моя героиня.
— Анюта, — Виктуар обратилась ко мне. — Вы, главное, не жалейте нас. Мы не прощаем жалости, так же, как и люди. Георгий, поехали.
С этими словами она тронула за ухо человека, на плече которого сидела — хмурого детину в одежде прислуги.
— До чего же печально, — сказал со вздохом шеф, щекоча усами мою шею. — Женщинам это тяжелее, чем нам. Но что поделать, если мы хотим, чтобы отпрыски были свободными?..
— О чем вы? — спросила я, продолжая медленно идти вдоль стола с орущими и спящими в клетках кошками.
— Ну как же, — шеф продолжил говорить мне на ухо, чтобы слышала только я. — Вы ведь знаете, что все генмоды наделены генами, которые позволяют людям со специальными устройствами нас контролировать. Мы ведь только в прошлом месяце расследовали кражу такого устройства.
Я кивнула: инцидент с госпожой Соляченковой и вороной был еще свеж у меня в памяти. А чего стоили глаза — то есть контактные линзы! Фу.
— Чтобы вывести эти гены из популяции, нам приходится скрещиваться с обычными животными. В этом случае, даже если в помете пять или шесть котят, шанс, что хотя бы один из помета получит весь комплекс нужных генов и станет разумным, невелик. Мой дед пробовал десять раз, прежде чем удалось зачать мою мать. Моя обожаемая матушка решилась на это дважды… — он вздохнул. — И, как она мне говорила, после первой неудачи второй раз потребовал от нее всей ее воли. К сожалению, вместе с правильными генами мне досталась и та часть, которая отвечает за уязвимость перед булавками, брошами и другими орудиями подчинения. Эти гены рецессивны, а потому безвредны для меня, но если я произведу потомство с другой такой же, как я, то имею шанс передать эту уязвимость потомкам.
— Но ведь в вашем поколении, наверное, есть и те, у кого нет этого генного комплекса, — тут же возразила я. — Наверняка среди них вы могли бы…
— И кто из этих счастливиц согласится с открытыми глазами отравить всю их очистившуюся трудами предков генетическую линию? — спросил шеф с горечью. — Или вы предлагаете опуститься до евгеники и убивать новорожденных котят с ненужными нам признаками?
Я поежилась от одной мысли. Если бы был способ манипулировать генами на стадии эмбриона! Но даже я, далекий от достижений генетики человек, знала, что это остается уделом фантастических романов.
Даже генмодов вывели благодаря счастливой случайности, толком не понимая, что на самом деле творят.
— Вот видите, — произнес шеф со вздохом. — Но к делу. Как я сказал, нам, мужчинам, это проще: мне достаточно выбрать подходящую кошку, договориться с хозяином и позволить инстинктам взять верх за закрытыми дверями… то есть, скорее всего, опущенными занавесками. Не мне потом вынашивать и вылизывать отпрысков. Проблема в том, что все равно производство потомства отдается на откуп шансам…
Тут только я заметила, что к каждой клетке был приклеен листочек с генетическим кодом. Я мало в этом разбиралась, но Василий Васильевич разглядывал их со всем тщанием.
Он даже иногда спрыгивал с моего плеча на стол, чтобы прочитать мелкий шрифт, потом больно забирался обратно. Моя брезгливость сменилась сильнейшей жалостью, от которой предостерегала Виктуар, — но вместе с тем и восхищением.
Согласилась бы я родить ребенка от гориллы, если бы иначе мой малыш рисковал стать рабом? Ни за что! Зная все риски беременности, я не была уверена даже в том, что когда-нибудь захочу родить от человека. Лучше умереть бездетной — или взять кого-нибудь на воспитание, как шеф взял меня.