Генерал Деникин
Шрифт:
Влиятельнейшая газета во многом выражала мысли Черчилля, была права и насчет деникинских настроений. Низложенный «царь Антон» дождался безответственного счастья стать «капустным» и объявил себя Саблину «частным лицом»! Сказал, что хотел бы поселиться в тиши английской провинции. Саблин назвал несколько местечек в часе езды от Лондона, Антон Иванович замахал руками.
– Ой, нет, это близко, куда-нибудь подальше!
Поскорее отдохнуть или скрыться от всех этих внимательно рассматривающих его глаз мечтал Деникин? Наверное, все-таки – сбежать. Не мог он отказать во встречах только Уинстону Черчиллю. На следующий день после прибытия, телеграммно поблагодарив британского короля за гостеприимство в его стране, Антон Иванович нанес визит в военное министерство, где Черчилль пригласил генерала на официальный завтрак.
На завтраке Деникин был с супругой, как и Черчилль с его женой, за столом сидели и трое высших чинов министерства. Коснулись в разговоре главкома барона Врангеля. Бывший главком ВСЮР сказал:
– Врангель стоит во главе Вооруженных сил Юга России, ведя борьбу против большевиков. И поэтому ему надо всемерно помогать.
После завтрака Черчилль позвал своего десятилетнего сынишку Рэндольфа.
– Вот русский генерал, который бил большевиков.
Мальчишка уставился на Деникина во все глаза и почтительно поинтересовался: сколько тот убил большевиков? Деникин расстроил его, сообщив, что лично – ни одного.
В Лондоне Деникин носил единственный свой военный мундир, и то не в комплекте – фуражки не было. Когда начинался дождь, надевал офицерский дождевик без погон, а на голову нахлобучивал клетчатую кепку, на какую пришлось разориться. Денег тоже не было. Когда выгреб здесь из карманов царские рубли, керенки, австрийские кроны и турецкие лиры, обменяли их всего лишь на сумму около тринадцати фунтов стерлингов… Зря притащил сюда Антон Иванович и коробочку с десятикопеечными монетами чеканки 1916 года в 49 рублей, тут они стали английскими грошами.
Ксения Васильевна придерживала привезенное столовое серебро: это НЗ на три-четыре месяца ближайшей жизни в английской глуши. Милюков предложил Деникину переговорить с заведующим выдачей ассигнований из прежних российских государственных сумм, находившихся в заграничных банках, чтобы выручить его семью на пропитание. Антон Иванович нахмурился.
– Не может быть и речи. То деньги казенные, а я – частное лицо.
Милюков также приставал к нему, чтобы генерал официально принял на себя преемство Верховной российской власти от погибшего Колчака, что Указом адмирала на такой случай и утверждено. Деникин отнекивался. Милюков восклицал:
– Что ж будет? Ведь к этой власти придет Керенский! Антон Иванович, по крайней мере, не делайте заявлений о своем отказе от преемства.
Деникин объяснял:
– Никаких заявлений вообще я не намерен делать. Верховной власти от Колчака я не принимал, следовательно, и отказываться не от чего.
Много-«думный» кадет снова наседал, интересуясь: а не отдал ли Антон Иваныч Врангелю эту Верховную власть вместе с военной? А вдруг тогда барон сможет заключить с большевиками мир? Обессиленный Деникин едва отмахивался:
– Не мешайте Врангелю; может быть, он что-то сделает. А я хочу уйти от политики, не вмешивайте меня…
Генерал Хольман подыскал Деникиным недорогое помещение за их счет сначала в Певенси-Бей, потом в Истборне. Предлагали англичане Антону Ивановичу пенсию, а также поселиться в правительственных поместьях бесплатно. Он отказался. Его и так удручило, что принял «милостыню», живя в «Кадогане». Ко всему, Деникин брезгливо наблюдал за британским правительством, явно нацелившимся на укрепление отношений с красной Москвой.
В это лето 1920 года погостили Деникины в имении морганатической супруги великого князя Михаила, расстрелянного большевиками вместе с его секретарем англичанином Джонсоном летом 1918 года под Пермью, – княгини Н. С. Шереметьевской (Брасовой). Великий князь Михаил, пробывший день императором после отречения в его пользу Николая II, по мнению княгини, был все же жив и где-то скрывался, чтобы в «нужную минуту» предъявить свои права на то самое «преемство», которым мучил Антона Ивановича Милюков. Рой гадалок кружил вокруг мистичной хозяйки английского имения, и Деникину казалось, что у него окончательно ум за разум зайдет.
Пребывание принципиального Деникина в приветливой только на вид Англии оборвалось в августе, когда «Таймс» опубликовала ноту лорда Керзона, направленную в Москву наркому иностранных дел Чичерину. Это британское заявление предлагало советскому правительству прекратить Гражданскую войну и декларировало слова Керзона:
«Я употребил все свое влияние на генерала Деникина, чтобы уговорить его бросить борьбу, обещав ему, что, если он поступит так, я употреблю все усилия, чтобы заключить мир между его силами и вашими, обеспечив неприкосновенность всем его соратникам, а также населению Крыма. Генерал Деникин в конце концов последовал этому совету и покинул Россию, передав командование генералу Врангелю».
Было дело в Новороссийске перед самой эвакуацией белых в Крым, когда к Деникину явился один из членов Британской военной миссии генерал Бридж и предложил посредничество его правительства для заключения перемирия с Красной армией. Деникин ответил Бриджу одним словом:
Никогда!
Теперь англичане, заигрывая с Советами, ловко подтасовали этот факт. 27 августа 1920 года генерал Деникин разразился опровержением в той же «Таймс»:
«Я глубоко возмущен этим заявлением и утверждаю:
1) что никакого влияния лорд Керзон оказать на меня не мог, так как я с ним ни в каких отношениях не находился;
2) что предложение (британского военного представителя о перемирии) я категорически отверг и, хотя с потерей материальной части, перевел армию в Крым, где тотчас же приступил к продолжению борьбы;
3) что нота английского правительства о начале мирных переговоров с большевиками была, как известно, вручена уже не мне, а моему преемнику по командованию Вооруженными Силами Юга России генералу Врангелю, отрицательный ответ которого был в свое время опубликован в печати;