Генерал Деникин
Шрифт:
Позже Деникины прожили несколько месяцев в Будапеште. Русский дипломатический представитель в Будапеште князь П. П. Волконский отмечал: «Здесь держит себя вдали от всяких дрязг с достоинством и большой простотой генерал Деникин. Мы с ним навестили друг друга». Князь настойчиво убеждал Антона Ивановича сделать визит государственному главе Венгрии адмиралу Хорти. Деникин потом так ото комментировал:
«После года мне показалось это неудобным, и я не пошел. Так и прожили мирно три года».
Полная творческая обстановка опустилась на писателя-генерала, когда его семья переехала к живописному озеру Балатон.
Второй их том вышел в ноябре 1922 года в Париже, третий – в марте 1924 г. в Берлине, как и последующие; четвертый том опубликовали в сентябре 1925 года.
Трудясь над этим своим главным документальным произведением, Антон Иванович крайне нуждался в архивах. Но сундук с делами канцелярии правительства Особого совещания, который Деникин вывез с собой в Константинополь, там и остался, когда генерал срочно покинул его после убийства Романовского. Привезли это сокровище Деникину только в 1921 году в Бельгию. Сундук сохранил журналы Особого совещания, подлинники приказов главкома, переписку с иностранными державами, текущую информацию о новых государствах на окраинах бывшей империи. Но все это было в хаотичном состоянии, масса времени ушла у Антона Ивановича на систематизацию документов, в какой у генерала не было помощников.
Ему требовался и архив императорской Ставки, да те драгоценные залежи оказались у Врангеля. Деникин ни в чем не хотел одалживаться у барона, но окружение нынешнего главкома Русской армии и так хорошо знало, над чем бывший главком мужественно трудится, перебиваясь едва ли не с хлеба на квас. Зам. начштаба Врангеля генерал Кусонский сам предложил Антону Ивановичу пользоваться архивом старой Ставки. А потом Врангель, находясь в Сербии, сделал истинно баронский жест: распорядился, чтобы все дела штаба Деникина за время его управления Югом России перешли к тому на хранение.
Деникинские тома «Очерков», выходящие один за другим, сделались актуальнейшим чтением для русской зарубежной аудитории – очевидцев затрагиваемых в них событий. Много страстей завертелось вокруг эпопеи, емко и талантливо создаваемой А. И. Деникиным. Он, изнемогавший от многочисленной переписки с участниками им изображаемого, позже рассказывал:
«Предлагал мне свое сотрудничество Филимонов, бывший Кубанский атаман. Но перед тем, не дожидаясь описания мною Кубанского периода в «Очерках русской смуты», он напечатал в «Архиве Русской революции» статью-памфлет, в которой пристрастно отнесся к моей деятельности и сказал неправду, которую нетрудно было опровергнуть документально… Встретив полковника Успенского, Филимонов сказал ему:
Читали? Генерал Деникин, наверно, будет ругать меня в своих «Очерках». Так я, по казачьей сноровке, забежал вперед и сам его поругал. Покуда еще выйдет его книга, а от моего писания след все-таки останется.
Впоследствии, не найдя в моей книге никаких выпадов по своему адресу, что было бы и несправедливо, Филимонов прислал мне письмо, в котором выражал готовность осветить мне кубанские события. Я не воспользовался его предложением, о чем сожалею».
Свое «ударное» сочинение А. П. Филимонов назвал недвусмысленно: «Разгром Кубанской Рады», – заострив его на казни Калабухова. Ох, уж эта кубанская «казачья сноровка»…
Доставалось жене писателя.
Работа над «Очерками» подходила к концу, их книги появились в сокращении на английском, французском, немецком языках. Материальное положение Деникиных поправилось, шестилетнюю Марину надо было в школу определять, тянуло из однообразной венгерской глуши в столицы.
33-хлетняя Ксения Васильевна в блеске своей красоты лишь приближалась к «бальзаковскому» расцвету женской прелести, она была выдающейся спутницей в горестях и удачах генерала, уже знаменитого автора «Очерков Русской Смуты». Да и Антон Иванович, шагнувший за свои пятьдесят, с «рыцарскими» седовласыми усами и бородкой, научившийся носить элегантную шляпу, костюм-тройку под галстук, был давно ожидаем в европейских центрах.
Окончательному решению Деникиных покинуть Балатон послужило в середине 1925 года письмо из Бельгии генерала Шапрона дю Ларре, мужа дочери генерала Корнилова. Бывший адъютант Антона Ивановича вместе с женой Наташей настойчиво звали его в Брюссель.
В этот хорошо знакомый им город Деникины вскоре и направились. В 1926 году здесь Антон Иванович закончил свои «Очерки» пятым томом.
Деникинские «Очерки Русской Смуты», всесторонне и досконально анализирующие русскую революцию и Гражданскую войну, являются публицистической, военной, социологической, бытовой и портретной панорамой этого отрезка нашей истории со старорусски-офицерской, интеллигентной, белогвардейской точки зрения. Прекрасно, что написал ее именно главком Деникин, опытный журналист и литератор.
Генерал Врангель попытался с ним посоперничать своими «Записками» (ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г.) в двух книгах, содержащими так же прекрасную фактологию, но «засушил» изложение. По ним видно, что автор высококультурен и образован, но все же – сугубо военный человек. В основном текст его напоминает язык армейских сводок, там не найдешь психологической глубины, метких, «эмоциональных» оценок, хотя подобные штрихи есть, например, о бароне Унгерне. Аристократический полководец Врангель «изваял» «Записки», еще раз гордо блеснув на прощание своей баронской «шведской сталью».
Деникин, хотя железно водил императорских и белогвардейских «железных», был и очень русским, «капустным» человеком. Отличался он от Врангеля, как Москва-матушка от Петербурга-иностранца. Поэтому и сумел оснастить свое произведение не только генеральской лапидарностью, но и напоить как живой авторской речью, так и языком действующих лиц. Истинного стоит, например, такой «стремительно-эпический» «замес»;
«Власть падала из слабых рук Временного Правительства, и во всей стране не оказалось, кроме большевиков, ни одной действенной организации, которая могла бы предъявить свои права на тяжкое наследие во всеоружии реальной силы. Этим фактом в октябре 1917 года был произнесен приговор стране, народу и революции».