Генеральный конструктор Павел Сухой
Шрифт:
А весной 1956 года самолет конструкторского бюро Сухого, управляемый В. Н. Махалиным, первым в отечественной авиации достиг скорости, превышающей две скорости звука. Для КБ это был праздник. Праздник, который на всю жизнь. А Махалина с тех пор стали все называть «Махом».
…Но и на этом скоростные возможности самолета не были исчерпаны. Однако главный конструктор решил испытания на скорость пока прекратить и заняться высотными полетами.
Набор «статического потолка» проходил последовательно без всяких необычных явлений и трудностей. Самолет быстро достигал его и на всех режимах был управляем, двигатель работал устойчиво.
На сборке в это время заканчивали работу над вторым экземпляром самолета. Испытывал его военный летчик Н. Н. Коровушкин.
Главным заданием ему было определить максимальную высоту, на которой возможен горизонтальный полет. Самолет уверенно летал на заданной высоте, но [141] дальше идти не хотел. В то же время и главный конструктор и летчик чувствовали, что эта высота не является пределом, нужно лишь чуть-чуть увеличить тягу двигателя. А для этого нужно увеличить температуру газов перед турбиной двигателя. Предстояло сделать еще один шаг в неизвестное. Главный конструктор двигателя Архип Михайлович Люлька долго не давал согласия на увеличение температуры газов — вероятность сжечь в воздухе собственное детище была слишком велика.
Но пришло время, когда в полетном листе появилась жирная и размашистая запись красным карандашом; «Разрешаю увеличить температуру газов на 15 градусов в течение 6 минут. А. Люлька». «Только поосторожней», — предупредил он летчика и поехал к месту взлета самолета.
Из воспоминаний заслуженного летчика-испытателя Героя Советского Союза Н. И. Коровушкина;
«…Подхожу к высоте, на которой приходилось постоянно сообщать: «Задание закончил», а как будет теперь? Температура газов растет, и высота растет. Вот уже стрелка температуры газов подходит к предельной величине. Все внимание сосредоточено на этом приборе, на скорости и оборотах двигателя. Он — двигатель — дает все, что только может. Топливо есть. Значит, еще выше!! С облегчением смотрю на высоту — она намного выше заданной. Теперь все. Тут же громко сообщаю: «Задание выполнил». Выключил форсаж и стал спокойно снижаться в сторону аэродрома. Заруливаю на стоянку. Здесь Архип Михайлович Люлька, Евгений Сергеевич Фельснер и много других сотрудников КБ Сухого. Техники стали осматривать машину, а прибористы, торопясь, извлекали пленки самописцев».
Итак, самолет с превосходными летными характеристиками, далеко шагнувший вперед по скорости и высоте, по маневренности и возможностям пилотирования, стал не технической фантазией, а реальностью. Это была большая победа главного конструктора и руководимого им коллектива.
Архип Михайлович Люлька говорил:
«Только Павел Осипович Сухой мог решиться сразу же после восстановления КБ взяться за неслыханный до того времени самолет. А вдруг не получилось бы? Это был такой риск, на который вряд ли кто отважился [142] бы… Для этого нужна, я не боюсь таких высоких слов, большая смелость конструктора, настоящего патриота своей Родины».
В 1956 году главный конструктор Павел Осипович Сухой за выдающиеся заслуги в области авиационной техники был награжден орденом Ленина. А через год ему присвоили звание генерального конструктора авиационной техники.
Генеральным конструктором авиационной техники стал и Архип Михайлович Люлька, создатель первого отечественного турбореактивного двигателя и двигателя АЛ-7Ф, с которым самолет Сухого достиг скорости в два «маха».
Осенью 1956 года начались государственные испытания самолета, который получил индекс Су-7.
* * *
Утром 21 ноября из Москвы на аэродром мчалась светлая «Волга». За рулем сидел летчик-испытатель Степан Анастасович Микоян. Пассажирами у него были еще два летчика — Игорь Николаевич Соколов и Леонид Николаевич Фадеев.
День был ясный, солнечный. Погода явно летная. Летчики радовались, что полеты состоятся.
Разбор заданий перед полетами, как обычно, должен был проводить руководитель военных летчиков Василий Гаврилович Иванов.
Когда летчики вышли из машины, Игорь Соколов сказал товарищам:
— Передайте ВГ — задание проработал, мне все ясно, на разборе не буду, пойду одеваться.
Фадеев с Микояном отправились на разбор, а Игорь Николаевич стал облачаться в высотный костюм, чтобы в седьмой раз подняться на Су-7,
Рассказывает заслуженный летчик-испытатель Л. Н. Фадеев:
«Не подозревали мы, что наш товарищ уходит от нас навсегда. Я тогда получил задание проверить технику пилотирования В. И. Серегина, он вернулся из отпуска. Такой существует неукоснительный порядок, после долгой отлучки без проверки летчика к полетам не допускают.
Мы были уже в воздухе на учебно-тренировочном самолете УТИ МиГ-15, когда услышали в эфире тревожные [143] слова: «Зависли» обороты двигателя, «зависли» обороты двигателя. Захожу на посадку».
Голос Соколова мы узнали сразу. Пошли в его сторону, снизились. Видим, его Су-7 приземлился в трехстах метрах от аэродрома.
Самолет стоит весь целый, летчик неподвижно сидит в кабине, фонарь закрыт…
Что же случилось с Соколовым?
Выполнив задание, Игорь Николаевич заходил на посадку и был уже в районе третьего разворота. На высоте около 1000 метров у него вдруг «завис» двигатель. В таком положении двигатель обычно ставят на «стоп», потом снова запускают. Но Соколов, видимо, решил, что на эти манипуляции у него не хватит времени и высоты, и пошел на посадку с «зависшим» двигателем.
Впереди оказалась железная дорога, он ее перетянул, но до аэродрома дотянуть у него уже не хватило высоты. Приземлился с большой вертикальной скоростью — «хлыстом». Самолет сначала коснулся земли хвостом, а потом резко опустил нос. При этом возникла двадцатикратная перегрузка, которую организм человека в такой плоскости выдержать не может…
— Не была тогда известна, — продолжает Л. Н. Фадеев, — такая особенность самолета — на скорости планирования меньше 260–280 километров внезапно снижаться с большой вертикальной скоростью. Знал бы это Игорь Соколов, не пытался бы дотянуть машину с «зависшим» двигателем до взлетно-посадочной полосы.
Опыт дается иногда самой дорогой ценой.
Следующий полет на Су-7 был мой. Гибель товарища настораживает, какие неожиданности достанутся мне?
Взлетел и удивился. Как же устойчив самолет, прямо-таки плотно сидит в воздухе, не вертляв, послушен в управлении.
Мне дали задание сделать десять полетов на испытание двигателя. Нужно было в каждом полете несколько раз его выключать и снова запускать.
Все прошло удачно, двигатель всегда запускался без задержки, четко срабатывала автоматика.