Генералы подвалов
Шрифт:
Неожиданно для себя Димка встал, взял девчонку за руку, потянул. Та безропотно поднялась с диванчика.
— Так. В общем, слушай. Сейчас поедешь со мной. Все мне расскажешь. Я вижу, у тебя проблемы. Не бойся, я тебя не трону.
Ноги у Насти подкосились. Сознание снова начало уплывать. Она с трудом контролировала себя, переставляя машинально ноги. Последние метры до машины одинокого частника, торчавшего в ожидании клиента, Димка почти нес ее на руках.
В машине Настя отключилась полностью. Димка сидел рядом с ней на заднем сиденье и гладил ее светлые
Ему вдруг захотелось заботиться об этой маленькой, красивой, но какой-то очень несчастной девчушке, поговорить с ней по душам, рассказать обо всем, что с ним происходит, как ему надоела чернуха, в которую затащил его сволочной Моня, лечь с ней в постель.
Как она отличалась даже от той же Соски. Димка вспомнил их неистовую кровавую вечеринку и поежился. Нет, эта казалась существом вообще другого пола. Или, наоборот, все эти Соски другого пола? Не женщины вовсе, а что-то дикое, грязное?
Димка втащил Настю в квартиру, где был теперь единственным хозяином, уложил на диван и, окинув комнату оценивающим взглядом, быстро засунул в шкаф валявшиеся на полу грязные носки, придвинул стулья к столу, сбегал на кухню, бросив в мойку тарелки с остатками еды, в общем, постарался придать жилищу мало-мальски цивилизованный вид.
Настя застонала, потянулась, потом съежилась, задрожала и наконец открыла глаза.
— Какой ужас, — прошептала она, увидев сидящего напротив Димку.
— Что? — спросил он.
— Где я?
— У меня.
— А ты кто?
Она огляделась и, увидев, что находится в совершенно незнакомом ей месте, снова застонала и закрыла глаза.
— Эй! — Димка видел, что девушка не спит. — Эй! Очнись. Не бойся. Как тебя зовут-то?
— Настя, — прошептала она.
— Плохо тебе?
— Да.
— А что ты пила? Нюхала? Скажи, я помогу.
— Не знаю... Пила... Кололи чем-то.
Картина в общих чертах была Димке ясна. Замутили мозги девчонке, папиной-маминой дочке, а она никак не врубится, что с ней происходит. Водки ей надо выпить, очухается. А то сейчас ломы пойдут, что тогда с ней делать? Она же от страха кинется. Опыта-то нет.
Димка пошел на кухню и вернулся с бутылкой водки, которую всегда держал в холодильнике, считая, что у солидных людей должно быть именно так. Вот и пригодилась.
— На, выпей, — сказал он, протягивая ей рюмку.
Настя как-то странно посмотрела на него, но рюмку взяла, перехватила второй рукой — в одной было не удержать, так она дрожала, посмотрела на нее и поставила на стол.
— Выпей, — повторил Димка. — Легче станет.
— Сейчас, — Настя кивнула. Она заворочалась на диване и села к столу, спустив ноги на пол.
Димка молча за ней наблюдал. Чудо, а не девочка. Но что же с ней случилось?
— Знаешь... А как тебя зовут? — спросила Настя как-то очень по-взрослому. Димка даже удивился, откуда вдруг взялась после полной растерянности, слез, дрожи в голосе такая твердость?
— Дима.
— Знаешь, Дима... Скажи, зачем ты меня сюда привез?
— Хм... — Димка не выдержал и улыбнулся. — Красивая ты. А вообще, я видел, что тебе плохо, и решил помочь. Что в этом особенного?
— А ты кто?
— Я? — Он на минуту задумался. И вдруг, с мгновенной злостью, решил не врать. Будет нос воротить, он ее просто вышвырнет отсюда. Какого черта он должен из себя принца разыгрывать? Он будет таким, какой есть. А если кому не нравится, скатертью дорога!
— Я? Я бандит.
Настя недоверчиво посмотрела на него. Ну какой он бандит? Мальчишка.
Она быстро выпила водку, и ей действительно стало легче.
— Бандит, — словно эхо, повторила она. — Не похож ты на бандита. Знаешь, я верю, что ничего плохого ты мне не сделаешь...
— Это почему, интересно?
— По статистике. Не может быть так, чтобы подряд все время плохое. А ты, по-моему, не такой, как те.
— Как кто?
— Налей еще, пожалуйста. А то я так не смогу.
Настя опьянела, но не настолько, чтобы мысли путались. Напротив, сейчас голова стала ясной, нужные слова находились легко, и она начала говорить. Монотонно, ровно, обо всем, с самого начала.
Димке сразу стало не по себе. Еще с того момента, когда Настя рассказала о смерти отца. А когда речь зашла о гибели матери, он понял, что отныне у него начнется новая жизнь. И что в этой жизни он сделает для этой девочки все, что только в его силах. И неважно, будет она с ним спать или не будет, Димка знал, что должен заплатить ей за все, к чему не по своей воле был причастен. И знал, как заплатить.
— Ну, вот и все, — закончила Настя. — Закурить дай.
Когда Настя, глубоко затянувшись и выпустив дым, посмотрела на него, Димка спросил:
— Теперь ты, наверное, хочешь, чтобы я про себя рассказал?
— Нет, я хочу покоя. Сегодня. Понимаешь? Извини, пожалуйста. Если у тебя были другие планы, смотри сам.
Димка молчал. Какие, на фиг, другие планы?
— Я хочу тебе помочь, — сказал он.
— Помочь? А каким образом?
— Замочить этого гада.
— Кого?
— Того, который все это устроил.
Настя молча курила. Ничего у него не выйдет. Но если не выйдет у него, то у кого? К кому еще идти за помощью? Куз для такого дела не годится. Он не бойцовской породы. Он пишет хронику войны, а воюют другие.
— А ты сможешь? — Насте этот парень определенно нравился. Насколько, конечно, после всего, что с ней случилось, она могла разбираться в своих чувствах.
— Знаешь... — начала Настя совсем другим, домашним тоном, от которого Димка почему-то весь напрягся. — Знаешь, Дим, я так кушать хочу.
Он кинулся на кухню. Бегом, чтобы она не увидела его лица.
Когда он погасил свет, Настя позвала его. Они лежали рядом. Димка вытянувшись, стараясь погасить возбуждение, потому что нельзя, нельзя было сейчас тревожить эту бедную измученную девочку. А Настя все сильнее и сильнее прижималась к нему. Она по-прежнему дрожала, пытаясь согреться его теплом.