Генератор чудес
Шрифт:
Неверно начато испытание! Надо пробовать две волны: самую первую и самую последнюю. Только так выяснится, годен ли вообще генератор.
Они решили исправить ошибку.
"Самая первая" волна не дала никакого видимого эффекта. Но он мог быть и невидимым - какая-нибудь внутренняя функция, не сказывающаяся сразу и непосредственно на поведении животного. Чтобы найти ее, нужна иная организация опыта - станок, приборы, регистрирующие пульс, температуру, дыхание, нужны анализы крови и т.д. Сейчас это нельзя, конечно. Что делать дальше?
Николай предложил идти по шкале вперед до получения первого явного эффекта на том же кролике, а затем повторить
Профессор назвал этот план кустарщиной, но дрогнул душой и согласился, ибо в противном случае пришлось бы просто отложить все на завтра...
Испытывали, конечно, только крупные деления шкалы - двухтысячные. Микрометра не трогали, хотя Ридана так и подмывало сдвинуть стрелку на одну двухсоттысячную от уже найденной "волны прыжка" и посмотреть, что будет...
Вторая волна не дала ничего.
Третья - тоже. Четвертая, пятая, десятая - тоже.
Так перешли за пятый десяток, когда, наконец, кролик лег набок и, потягиваясь, вытянул ноги.
Луч выключили. Кролик продолжал лежать.
Снова встал вопрос: что делать?
Хотя всякий раз, выключая генератор, кормушку у кролика отбирали, он все же успел неплохо закусить за время опытов, вполне мог насытиться и почувствовать естественную потребность отдохнуть и без влияния очередной волны. Могло быть и другое: сказалось действие волны, но оно либо совпало с потребностью кролика, либо вызвало целый комплекс функций отдыха, который и будет теперь, как заведенные часы, действовать до тех пор, пока связанные реакции, пущенные в ход, не завершатся сами собой.
– Не забывайте, Николай Арсентьевич, - говорил Ридан, всё больше накаляясь интересом к происходящему, - это вам не опыты старика Гальвани! То, что у нас сейчас происходит, это - не физика, это биология! Знаете, что мы делаем? Мы и искусственно вызываем естественные явления в живом организме. Вот что важно! Это очень важно!..
Ридан, конечно, сразу сообразил, как выяснить причину кроличьего "отдыха": взять другого кролика и поставить его под ту же волну. Так он и сделал, но, уже выпуская нового зверька к кормушке, понял, что только повторение того же эффекта решит вопрос. Если этот кролик не ляжет сразу, подобно своему предшественнику, ничто не выяснится. Возникла новая проблема: вызывает ли каждая волна генератора одни и те же реакции во всех животных, хотя бы одного вида? Отрицательный ответ сулил бы огромные затруднения в будущем...
Так, поминутно, у Ридана вспыхивали новые мысли. Опыты эти уже приоткрывали пугающую огромность предстоящих исследований.
В последующую минуту профессор торжествовал: он включил генератор, не изменив предыдущей настройки, и - второй кролик спокойно и мягко лег набок, потягиваясь, как бы нарочно демонстрируя несуразную длину своих задних ног с растопыренными пальцами.
Тут, увлеченный новой победой, Ридан не удержался от диверсии, явно нарушавшей намеченный план. Быстро, ничего не говоря Николаю, он убрал кролика, посадил на его место морскую свинку, и снова дал тот же луч.
Свинка немедленно, с ожесточением начала чесать спину то одной, то другой задней лапкой, смешно переваливаясь, иногда падая набок; она, по-видимому, никак не могла достать нужное место. Ридан выключил луч чесание прекратилось, включил опять - началось снова! Так он повторил несколько раз.
– Видите, Николай Арсентьевич?
– констатировал он, поблескивая своими серыми глазами.
– Разные виды - разные волны!.. Закономерность, конечно,
Ридан лихорадочно записывал, предельно сокращая слова и фразы, все, что происходило, - волны, реакции животных, выводы, новые мысли. Уже третью страницу пришлось вырвать Николаю из его записной книжки - бумаги здесь у него не оказалось.
Перешли ко второй части испытания "ГЧ" - с другого конца шкалы. "Самая последняя" волна не дала ничего. Предпоследняя - тоже. Повторилась почти в точности картина, обнаружившаяся вначале: только через несколько десятков делений сказалось влияние луча на поведении животного. Теперь это была собака в станке. Она начала лаять...
Пожалуй, из всех впечатлений той "ночи чудес" это было наиболее сильным. Такою лая никто из экспериментаторов еще не наблюдал. Смотря прямо в глаза тому, кто находился ближе к ней, собака негромко, раздельно, с небольшими и строго одинаковыми паузами, как бы произносила какое-то свое собачье слово, полное таинственного значения, - будто предупреждала человека о чем-то важном...
Выключение генератора мгновенно прекращало эффект, он исчезал начисто, бесследно. По всему поведению собаки Ридан видел, что в ее мозгу при этом затухает сразу целый комплекс явлений, по-видимому, рефлекторно связанных с тем центром, который был возбужден лучом. Это тоже предстояло выяснить.
Тут-то Ридан и оборвал, наконец, работу в ту ночь...
Первое, что он сделал на следующий день, - учинил серьезный разговор с Николаем наедине у себя в кабинете. Цель разговора, вначале очень простая, потом значительно усложнившаяся, состояла в том, чтобы отстранить Николая от работы, - по меньшей мере до возвращения из уфимского путешествия. На этот раз профессор пустил в ход аргументы, которые заставили инженера серьезно насторожиться. Он говорил об угрожающей узости "диапазона" Николаевых интересов. На целом ряде исторических примеров он показал Николаю к каким трагическим последствиям в психике человека ведет продолжительная концентрация мысли на ограниченных участках мозга.
– Вы еще молодой человек, - говорил он.
– В вашем возрасте это очень опасно. Между тем первые признаки налицо. Нервные недомогания, бессонница, утомляемость, "чехарда мыслей", это все симптомы уже начавшегося психического расстройства. Еще не поздно восстановить равновесие: нужно дать солидный отдых всем "радиотехническим" клеткам вашего мозга, а все прочие, которые уже стали чахнуть от безделия, ввести в работу. Больше разнообразия мыслей, впечатлений, интересов!.. А кроме того... Вы уж позвольте мне, Николай Арсентьевич, на правах старшего заметить вам это... За последние годы вы явно отстали от культурной жизни. Даже в нашем семейном кругу... вас начинает обгонять Наташа своей осведомленностью в политике, в искусстве... Сравнение с Виклингом - явно не в вашу пользу, хотя, по существу, по достоинствам, он, конечно, и в подметки вам не годится. Буржуазное воспитание помогает ему сохранять и поддерживать только внешний лоск интеллигента. У вас этой основы нет, но вы - интеллигент иной формации советский интеллигент. Это более широкое, более высокое понятие, Николай Арсентьевич! Тут нет места ничему "внешнему", все должно быть по существу. И советский интеллигент должен иметь свое лицо, - лицо, а не маску!
– лицо благородное и привлекательное, лишенное тех черт, которые когда-то породили этакое презрительное определение - "полуинтеллигент"...