Гении и злодейство. Новое мнение о нашей литературе
Шрифт:
Вообще-то данная версия проверялась историками. И выглядит крайне сомнительной. Скорее всего, Фрунзе все-таки пал жертвой врачебной ошибки. Но понятны и слухи об убийстве. Они всегда возникают в подобных случаях. Конечно – герой войны погиб так нелепо [34] .
Но в случае с Пильняком дело было сложнее. По сути, эта повесть – типичная «заказуха». Идею ему подкинули люди из окружения Троцкого. Конкретные детали подбросил чекист Агранов, большой любитель литературы, друг Маяковского и в то же время убежденный троцкист. Карл Радек читал рукопись и ее редактировал. Это надо понимать. Пильняк был из тех писателей, которых можно назвать «стилистами». Таким людям важнее не «о чем», а «как». Подобные
34
Подобные же слухи о генерале Скобелеве Борис Акунин развил в роман «Смерть Ахиллеса».
История для Бориса Пильняка не аукнулась никакими особенными неприятностями. Он продолжает широко печататься, но все больше уходит в оппозицию. Причиной второго скандала стала напечатанная в Германии повесть «Красное дерево». Ее назвали контрреволюционной. На самом-то деле пафос автора в том, что революция стала какая-то «не такая». Переродилась в общем. Это одно из ключевых положений оказавшегося в эмиграции Троцкого. Он изложил все точно – революция кончилась, началась империя. Пильняку больше нравилась революция. Бывает.
Писателя, как тогда было принято, серьезно критикуют, но опять же ничего особо страшного не происходит. Он не просто пишет и печатается, но и продолжает оставаться в писательском истеблишменте. После образования Союза писателей именно Борис Пильняк возглавляет кооператив по строительству знаменитого писательского поселка в Переделкине. Те, кто жил в советское время, понимают, ЧТО это за должность. Страсти по писательскому «дачному вопросу» замечательно описаны в «Мастере и Маргарите». В ССП было точно так же. Характерно, что позже, в тридцать седьмом, когда кое-кого из писателей стали арестовывать, первое, с чем обращались литераторы в органы, – а можно ли занять освободившуюся дачку...
Но вот мы и перешли к тридцать седьмому. Именно в этом году Пильняка забирают в НКВД и начинают колоть на предмет принадлежности к подпольной троцкистской организации.
Тут имеет смысл пояснить. Троцкистское подполье, вопреки перестроечному мнению, отнюдь не выдумка Сталина и его помощников. Исследования последних лет показали, что оно и в самом деле существовало [35] . Потому что сторонников «перманентной революции» Троцкого было в СССР достаточно. Когда их вождя вышвырнули из легальной политики, троцкисты поступили как настоящие большевики – перешли на нелегальное положение. Опыта в этом деле им было не занимать – среди троцкистов было много старых революционеров, боровшихся еще против царских жандармов. А квалификация работников НКВД в то время была куда ниже, чем «царских сатрапов».
35
Интересующихся этим вопросом отсылаю к книгам: Прудникова Е., Колпакиди А. «Двойной заговор»; Бушков А. «Красный монарх».
В кулуарах подполья эти люди встретились с представителями так называемого военного заговора, во главе которого стоял Тухачевский. А уж существование этого самого заговора доказано однозначно. Не стоит думать, что троцкисты несли России что-либо хорошее и светлое. К примеру, Троцкий носился с идеей создания «трудовых армий». То есть смысл тот же, что и у ГУЛАГа Сталина – использовать для подъема экономики страны принудительный труд. Но только если Сталин загнал в лагеря пять процентов населения, то Троцкий планировал загнать ВСЕХ. Почувствуйте разницу. Что же касается «военной оппозиции», то они тоже были своеобразными ребятами.
Так вот, Пильняку стали шить связь с этой милой компанией. Не просто так. Незадолго до этого ребята из НКВД сумели арестовать лидера испанских троцкистов – Андреа Нина. Это был очень темный человек. Его организация своим радикализмом причинила множество бед республиканцам во время гражданской войны в Испании. А с какими разведками он сотрудничал – об этом историки спорят до сих пор. Судя по всему – со всеми, которые попадались на его извилистом пути. Так вот, у Нина обнаружилась обширная переписка с Борисом Пильняком. Письма там были не о здоровье, а о настроениях в писательской среде. Кто за Сталина, а кто не очень. Всплыли контакты Пильняка и с другим видным троцкистом – Виктором Сержем (Кибальчичем). Казалось бы – ну что такое письма о настроениях писателей? Нашли тоже государственную тайну! Не скажите. На языке разведчиков это называется – сбор информации о потенциальных объектах вербовки. А этим увлекательным занятием, вербовкой то бишь, баловались перед Второй мировой войной спецслужбы всех европейских стран. В общем, связи и деятельность Бориса Пильняка смотрятся странно.
Я тут немного отвлекусь. Многие любители поплакать о судьбах русских творческих людей мыслят так, что все эти творческие люди жили в некоем параллельном мире. Где не назревала война. А товарищу Сталину просто было больше нечего делать, как заботиться об их удобствах. И никаких иностранных шпионов конечно же не было. Во всех иных странах были, но вот в СССР почему-то их не имелось. И писатели отказывались заработать немного денег, сотрудничая с таким обаятельным иностранцем... Кому вы рассказываете?
И Пильняк начинает сознаваться! Тут же. Даже самые ярые ненавистники Сталина, занимавшиеся этим делом, признают: никто на Пильняка не давил. И уж тем более – не пытал. Но он начинает энергично признаваться во всем. Он, в частности, повествует о своих беседах с Радеком в те времена, когда эта компания утратила «контрольный пакет» в руководстве страны:
«Радек был первым, кто стал со мной говорить прямо и резко против руководства партии. В беседах со мной Радек утверждал, что Сталин отходит от линии Ленина, в то время как он, Радек, Троцкий и другие их сторонники были настоящими ленинцами, и что снятие их с революционных постов есть искажение линии Ленина, в связи с этим, говорил Радек, неминуема борьба троцкистов со сталинистами...»
Признается Пильняк и в более серьезных вещах:
«С первой моей поездки в Японию в 1926 г. я связался с профессором Йонесака, офицером Генерального штаба и агентом разведки, и через него я стал японским агентом и вел шпионскую работу».
Еще раз подчеркну – этих признаний из Пильняка никто не выбивал. Сам рассказал. Вроде бы какой толк из писателя-шпиона? Только в том случае, если иностранную разведку убедили: существует серьезная оппозиция режиму во всех слоях общества. Такая, с которой имеет смысл считаться...
Недоверчивый читатель вправе спросить: получается, что Борис Пильняк был убежденным троцкистом? Вряд ли. Писатель вообще плохо разбирался в политике. Но его друзья, покровители и «спонсоры» были из числа троцкистов. Для него – хорошие ребята. К тому же в чем пафос агитации всех оппозиционеров? Вот мы победим – и все уж точно наладится. В тогдашнем Советском Союзе, как, впрочем, везде и всегда, было полно всякой дряни и мерзости. Так что, скорее всего, Бориса Пильняка просто привлекли «втемную». Он был известным писателем, ездил за границу, имел там обширные связи. Нужный человек.