Гении и злодейство. Новое мнение о нашей литературе
Шрифт:
Чем дальше – тем этот тезис становился все более очевидным. Сегодня только клинические либералы верят в существование «общечеловеческих ценностей», которыми якобы руководствуются демократические государства. Ага. Если кого-то ничему не научили Югославия и Ирак – это безнадежный случай.
В государственной политике есть только одна ценность – собственная выгода. Все остальное – болтовня. Если кто-нибудь все-таки сомневается – вспомните Японию, которая все двадцатые и тридцатые годы откровенно зарилась на Дальний Восток. Или Польша, претендовавшая на «границы 1779 года» – то есть на включение в свой состав Белоруссии и половины Украины. Да и «мирная» Финляндия полагала, что ее исторические границы должны
В общем, СССР должен был ценой чудовищных усилий соответствовать моменту – стать сильной индустриально развитой державой. Для подобного «большого рывка» мало было грубого принуждения. Нужна была идеология. И она имелась – старая, но надежная. Национал-патриотизм. Или, если хотите, империализм. К этому прекрасно подверстывалась старая русская мессианская идея. Не беда, что православие сменилось на «коммунистическую веру». Главное-то – есть МЫ и есть ОНИ. Бог с нами и хрен с ними.
Напомню, что именно этим духом проникнуто стихотворение Александра Блока «Скифы». Он уже в самом начале революции догадывался, чем дело кончится. Впрочем, так всегда кончаются великие революции. Во Франции все закончилось Наполеоном и его строительством великой империи. А у нас Сталиным. Делов-то.
Империализм, пусть даже и в социалистическом варианте, плохо сочетается с вульгарным классовым подходом. И уж в любом случае – империализму противопоказано презрение к собственной истории. Тут все наоборот – наши уже потому хороши, что они наши. Совсем иной поход. Который в результате и возобладал.
В качестве иллюстрации можно привести историю из жизни уже знакомого нам Демьяна Бедного. В отличие от большинства товарищей по РАППу он был талантливым человеком. Недавно по радио я слышал техновариант песни «Как родная меня мать провожала», написанной на его стихи. Плохие тексты столько не живут. Так вот, Демьян Бедный долго был вполне востребованным властью поэтом. Но в тридцатых он, видимо, не очень понял, куда ветер дует. В 1937 году состоялась премьера музыкального произведения «Богатыри» знаменитого композитора А. Бородина. Неунывающий Демьян Бедный накатал новый, «современный» текст. Он получился в духе двадцатых годов – русские богатыри выступали сущими гадами, представителями эксплуататорского класса, противостоящими простому народу.
В итоге получился жуткий скандал. Действуя по отработанным технологиям отливки агиток, поэт не учел, что времена переменились. И облажался. Потому как по новым представлениям богатыри являлись героями земли Русской. Какими, замечу, они предстают и в русском фольклоре. Как вы думаете, с какой официальной формулировкой была запрещена пьеса? Ни за что не догадаетесь. «ЗА ГЛУМЛЕНИЕ НАД КРЕЩЕНИЕМ РУСИ»! Конечно, это не означало возврата к православию (хотя именно при Сталине, во время и после войны религию начали потихоньку «отпускать». А прекратил это уже Хрущев). Сталин прекрасно понимал роль православия в становлении Русского государства.
Ничего особо страшного после этого провала с Бедным не случилось, но от сонма привилегированных и облеченных доверием его отодвинули навсегда. Хорошо, что Демьян не дожил до XX съезда. А то бы тоже объявил себя «жертвой сталинских репрессий».
В 1937 году с большой помпой было отмечено столетие смерти Пушкина. До этого времени Александр Сергеевич упоминался как-то сквозь зубы. Мол, был такой, конечно. Представитель дворянского класса. Теперь он снова стал поэтом номер один. Был издан здоровенный сборник произведений поэта, в который ухитрились всадить все его произведения вплоть до анекдотов. (Вот с чего надо учиться сегодняшним верстальщикам!)
Кстати, в том же тридцать седьмом вернули детям новогодние елки, которые в 1924 году от большого ума были запрещены с подачи Надежды Крупской.
Это не был откат назад. Просто пришлось вспомнить старые ценности. Время требовало – любой ценой – сделать так, чтобы у нас были свои танки и самолеты. Чтобы имелись ученые, инженеры и квалифицированные рабочие, которые смогут их построить. Иначе сожрут-с. Это был вопрос жизни и смерти. В такой обстановке всегда не до демократических ценностей. Страшноватое было время. Но что делать. Строительство Петербурга было не менее жутким, чем освоение Колымы.
Потому-то и вспомнили, что всю свою историю русские занимались двумя вещами: сражались с врагами и шли на северо-восток.
Железное время – железные законы. И конечно же литература не осталась в стороне. Начиналась большая игра.
Великий съезд
Вернемся немного назад. Если читать описания жизни литераторов, чья судьба в тридцатых годах сложилась невесело, то получается грустная картина. С созданием в 1934 году Союза советских писателей тружеников пера загнали в «барак», хороших – кого запретили, кого посажали, остались одни лишь бездарности. Все так, но... Алексей Толстой – плохой писатель? Михаил Шолохов? Константин Симонов? [30] Александр Твардовский, автор гениальной солдатской поэмы «Василий Теркин»? Вот именно. Не так все просто.
30
Симонов хотя бы только за стихотворение «Жди меня» заслуживает памятника. А он и еще кое-что написал.
Но обратимся к истории. Едва только наметился хоть какой-то просвет в бесконечной политической борьбе, Сталин обратил свой взгляд на состояние литературы. И понял, что ее нужно спасать в пожарном порядке – пока товарищи из РАППа ее не погубили окончательно. В результате 7 мая 1932 года появилось постановление оргбюро ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций». Главным в этом документе было то, что «пролетарских писателей» попросту разогнали. Лафа кончилась. Массолит сгорел. Монополии РАППа пришел конец. Чему все не причастные к этой тусовке искренне радовались.
Однако Сталин был не тем товарищем, чтобы пускать литературный процесс на самотек. Тем более что, будучи сам в прошлом поэтом, он эту публику понимал.
Альтернативой разномастным группировкам должен был стать единый Союз писателей СССР. Об этом было провозглашено в том же постановлении. Но это легко сказать. Дело растянулось аж на два года. Виной тому – сами писатели, которые увязли в бесконечных интригах. Впрочем, об интригах речь пойдет ниже. Как бы то ни было, в 1934 году состоялся Первый съезд Союза советских писателей. На нем присутствовали 592 человека, которые представляли около 2000 работников пера. Интересно, что треть от присутствующих (33%) составляли поэты. Профессиональные поэты, то есть живущие за счет публикации своих стихов. В демократических странах таких людей можно по пальцам пересчитать. И тогда, и теперь. Вступительная речь Горького привела многих литераторов в состояние некоторого шока. Как вспоминает Мариэтта Шагинян, звучала она совсем не по-марксистски. Сквозь обязательные по тем временам заклинания просвечивала все та же имперская идея. Конечно, под коммунистическим соусом – но какая разница? Если отбросить идеологическую шелуху, то идея заключалась в следующем. Нам (то бишь Сталину) нужны хорошие писатели. Они вместе со всем народом будут работать на строительстве Великой Империи. Ну а мы создадим им соответствующие условия. Деловое предложение. Кошмар? С чего вы взяли? Обычное дело. Кто платит, тот заказывает музыку.