Гений
Шрифт:
«Возможно, никогда.»
У них были странные отношения. С одной стороны, он считал Шена образцом невероятной крутости и мощи, с другой стороны — он как будто бы не считал его человеком, скорее просто силой, всеведущей, карающей и одаряющей. Барт умел прикидываться простым и очаровательным, это было легко делать при свидетелях, но наедине с Шеном все его навыки куда-то девались, потому что он спинным мозгом чуял, что Шен его клоунаду видит насквозь. При свидетелях он не считал нужным мешать Барту ломать комедию, но без свидетелей не видел смысла в своей комедии сам Барт, а без этой комедии он даже не знал, как себя вести — эта маска к нему настолько приросла, что он не помнил, как выглядит без неё. Мелькнула мысль прикинуться серьёзным взрослым человеком, каким он иногда прикидывался перед Эльви, но он сразу же отбросил эту дурацкую идею — это тоже клоунада,
«Что делать?»
— Просто скажи как есть, — мягко предложил Шен, Барт вздрогнул от ощущения, что Шен отвечает на его мысли, прочистил горло и сказал:
— В моей группе на бытовом раньше училась одна студентка, подруга моей подруги. Её отчислили из-за того, что другие студентки подбросили ей ворованный кошелёк. Я подумал, что если прочитаю магические следы послойно, как сделал в замке Кривого Деда, то смогу доказать, что её подставили. Но я не знаю, что делать с этой информацией дальше. В полицию нести? Или к преподавателям?
— Я понял, — кивнул Шен, переплёл пальцы по-другому и стал объяснять, как урок: — Первое, что ты должен решить — кого ты будешь обвинять. Карнское законодательство так устроено, что преступление не может совершиться само по себе, так дело не шьют, его шьют от заявления потерпевшего. Заявление специально пишется на жёстком картоне, чтобы на него сверху подшивались следующие бумаги, и удобно было держать в руках эту пачку, это королева София придумала, как она говорила, чтобы заявления не писали просто так, а чувствовали вес своего поступка, который точно будет иметь последствия. Дело выстраивается от ситуации пострадавшей стороны, у тебя она есть — это отчисленная студентка. Дальше должны идти причины, их ты знаешь — одни соврали, другие не потрудились разобраться. Теперь ты обвинишь либо администрацию Академии в халатности, либо подкинувших в воровстве, клевете и введении в заблуждение при значимых последствиях. Если обвинишь Академию, там кто-нибудь останется без премии, кто-то не очень важный, кто вовремя не подсуетится, чтобы прикрыть свою задницу чужой. Если обвинишь подбросивших кошелёк — это уголовка, даже для несовершеннолетних, тем более, если там группа лиц по предварительному сговору, это вообще ОПГ. И то, что это девочки-студентки, никого не спасёт, они хотели равных прав и они их добились — женские тюрьмы давно существуют, там полно малолеток, зачинщица сядет точно, особенно если она же и воровка, остальные могут получить что-нибудь помягче — домашнее заключение, запрет на работу, запрет на проживание в столице, может быть, просто штраф или продолжительное удержание части зарплаты в пользу потерпевшей. Ты подумай, обсуди с фигурантами, чего вы хотите добиться. И учитывай, что этих студенток ты больше никогда не увидишь, скорее всего, и их месть тебе не грозит — они нищие и никому не нужны. А преподавательский состав всех Академий похож на одно большое родословное древо, и тебе с ними ещё учиться много-много лет, и детям твоим, и внукам. Лишение премии и пятно на репутации вуза эти люди тебе не простят и не забудут.
Барт нахмурился — все варианты были не очень, это ему месть ОПГ из малолеток не страшна, а для Эльви и Шайнис это может стать серьёзной проблемой.
Шен усмехнулся:
— Не нравится? Ну как так-то, всё по закону — а не нравится. Хочешь третий вариант?
Барт кивнул с неистовой надеждой, Шен продолжил:
— Ты проведёшь своё расследование, получишь неопровержимые доказательства, а потом пойдёшь с этими доказательствами к ректору. И предложишь два варианта — законный, при котором будет громко и очень некрасиво, и тихий, при котором студентка поступает ещё раз, а Академия выделяет ей стипендию в размере её оплаты за обучение. Если она умная, то проблем с поступлением у неё не возникнет. Скандала не будет, просто поступила ещё раз — имеет право, если дело на неё не заводили, никаких ограничений у неё нет, слова администрации Академии — сотрясание воздуха, юридической силы они не имеют, отказать кому-то в праве на образование не может никто, оно даже у заключённых есть. Пусть подаёт документы заранее, может, ещё успеете вместе поучиться.
Барт от этого превосходного варианта как будто наливался силой и уверенностью изнутри, это было круче магии. И ещё больше восхищало то, что он знал закон об образовании, и прекрасно знал, что заявление типа «ты ни в одну академию Оденса не поступишь теперь, даже не пытайся» — нарушение закона, они не имели права такое говорить, он знал об этом, но он не мог приложить это знание к реальной жизненной ситуации, пока Шен этого не сказал.
— Спасибо, — хрипло выдохнул Барт, посмотрел на часы, сперва не понимая, каким
— О чём?
— Я девушку в комнате забыл.
Шен чуть улыбнулся с намёком на жалость, уточнил:
— Свою девушку?
— Нет, это просто подруга. Я её закрыл в своей комнате в общаге, пообещал забрать через полчаса, максимум через пару часов.
— Когда это было?
Барт ещё раз посмотрел на стрелки, которые показывали почти шесть утра, и сам себе не веря, прохрипел:
— Одиннадцать часов назад, когда меня Док вызвал. Потом мы пошли ужинать к Вере, всё завертелось, потом опять Док… и я забыл про неё. Она там до сих пор.
Барт в шоке схватился за голову, Шен с ноткой иронии спросил:
— Как давно ты там не убирался?
Барт застонал и согнулся ещё ниже, глухо прохрипел в ладони:
— Мне крышка. Что мне делать?
— Молчать, — вздохнул Шен как-то подозрительно серьёзно, Барт посмотрел на него:
— В смысле?
— Когда тебя бьют по лицу — не ори и не оправдывайся, держи рот закрытым.
— Почему?
— Потому что удар в челюсть при раскрытом рте может привести к травме височно-нижнечелюстного сустава, даже если бить будет слабая женщина. При закрытом — ничего страшного с тобой не случится, переживёшь. Извиняться будешь потом, когда она выдохнется. Удачи, малыш, — Шен тихо рассмеялся и открыл папку, лежащую перед ним на столе. Барт тоже улыбнулся, неуверенно, ещё не до конца понимая, шутка это или нет. Решил, что всё-таки шутка.
Встал, поклонился, убрал стул туда, где он раньше стоял, ещё раз поклонился и вышел за дверь. Уже почти закрыв её, услышал, как Шен тихо смеётся, тоже улыбнулся и пошёл сдавать смену, мысленно готовясь к встрече с Эльви.
4.31.4Б Внезапная уборка от Эльви
Разделавшись с документами по работе и получив вольную от Дока, Барт сходил в душ, очень тщательно привёл себя в порядок и телепортировался в общажный коридор перед дверью своей комнаты, на всякий случай. Просканировал комнату, обнаружив там спящую Эльви и штук тридцать свежих отпечатков магических воздействий, расположенных весьма странно. Он сначала ничего не понял, потом бесшумно прошёл сквозь дверь и магически усилил зрение, чтобы видеть в темноте, и замер в шоке, потому что понял.
«Она сделала уборку?»
В это до последнего не хотелось верить, он снял усиление зрения с себя, наложил на спящую Эльви заклинание, защищающее от света, и зажёг в комнате обычный верхний свет, убеждаясь окончательно — да, Эльви навела здесь порядок. Выглядело так, как будто это вообще не его комната, он даже на миг засомневался.
Было стыдно, но одновременно дико приятно — он не видел свою комнату такой чистой с тех пор, как вселился в неё, он вообще не был фанатом уборки. Кровать он сегодня утром, естественно, не заправил — он никогда её не заправлял, и у него даже было научное обоснование — заправленная кровать хуже вентилируется, и в ней с большей вероятностью заводится всякая гадость, так что он не просто лентяй и свин, а осознанный, умный человек.
«Да, конечно. Вот только это не единственная проблема.»
Изначально эта комната была рассчитана на трёх человек, и кроватей здесь стояло три, но одну он сразу же разобрал, засунув между стеной и большим платяным шкафом, который специально сам купил — ему тогда казалось, что у него невероятно много одежды. Шен заказал ему по три экземпляра всех видов формы, несколько гражданских костюмов и даже два цыньянских, торжественный и ежедневный. Для Барта, который всю жизнь одевался в стиле «лишь бы тепло», это казалось чем-то невероятно избыточным и роскошным, поначалу. Когда у него было только два костюма, он развешивал их в шкафу аккуратно, потом, когда их стало десять, он начал трамбовать их плотнее и бросать на полки, а потом вообще перестал заморачиваться открыванием шкафа. Учитывая, что в комнате он обычно находился только в двух состояниях — либо «спать хочу, сейчас упаду», либо «только проснулся, пора бежать», — он не заморачивался порядком, а просто бросал грязное на свободную кровать, и брал чистое (относительно) со спинки стула или из шкафа. В итоге, у него либо заканчивалось чистое, либо на кровати накапливался критический объём грязного, и эта гора начинала вонять. Тогда он смирялся с тем, что час настал, и относил это всё в прачечную, а потом героически выделял время на то, чтобы развесить чистое в шкафу. По состоянию на вчерашний день, поход в прачечную ему светил примерно послезавтра, гора грязного на кровати была здоровенной.