Гений
Шрифт:
— Да, конечно. Есть журнал такой, «Бальный календарь», его выпускают каждый год в начале сентября, там всё, что надо знать — танцы, этикет, мода, всякие советы. Но он очень толстый, обычно его покупают частями — «Бал для дам», «Бал для кавалеров», «Бал для маменьки», ещё что-то, я не помню. Девушки их коллекционируют, некоторые специально покупают по два экземпляра, один режут и вставляют картинки в свои альбомы.
— Какие «свои альбомы»? — он застёгивал рубашку, глядя в непривычно светлое и чистое зеркало, и понимал, что костюм маловат, рукава короткие, пуговицы с трудом сходятся.
«Значит, я всё-таки ещё расту. Хвала богам…»
— Ну, женские альбомы, ты не видел никогда, что ли? — Эльви обернулась в очередной раз, увидела, что он уже одет, и развернулась полностью, он посмотрел на неё и коротко улыбнулся:
— Я видел в своей жизни только альбомы для рисования, они чистые. Что за женские альбомы? И где моя расчёска, она тут была, — он указал на тумбочку перед зеркалом, где вчера были завалы из тряпок для обуви, книг, тетрадей, сломанных амулетов и мятых носков, Эльви подошла и открыла ящик, где всё стояло аккуратно, в чистых банках, как будто с Бартом вообще никогда не было знакомо. Он взял расчёску: — Спасибо. Так что за альбомы?
— Это такая толстая книга, большая, в красивой обложке, изначально она чистая, хозяйка там сама пишет, что ей нравится, и рисует там. Раньше это было вроде дневника, его вели для себя и никому не показывали, потом пошла мода ими хвастаться, и их стали вести напоказ. А, так как рисовать и красиво писать умеют не все, картинки и цитаты стали вырезать из других книг, и туда вклеивать.
Барт закончил расчёсываться, смирившись с тем, что нормально его волосы всё равно никогда не лягут, бросил расчёску на тумбочку и обернулся к Эльви:
— Ты готова, идём?
— Да, сейчас только сумку возьму. — Она пошла к стулу со своими вещами, с печальным видом положила на стол книжку про тигрёнка Сэна, указала Барту на бумажную сумку на столе: — Там трубочки и орехи, я тебе оставила.
— Правда? Класс! — он схватил сумку и тут же сунул в рот половину трубочки, вторую половину протянул Эльви, сказал с набитым ртом: — Шпашиба.
— Пашалушта, — передразнила его она, он начал смеяться, ещё раз занырнул в сумку и рассовал остатки еды оттуда поровну по своим карманам и к Эльви в сумку. Она попыталась его остановить и сказать, чтобы он сам доедал, он замотал головой:
— Я тебе ещё должен останусь, даже если всё отдам — мне такую уборку в жизни не осилить. Я не знаю, как ты взялась вообще за это, я рассчитывал, что просто перееду, когда бардака станет столько, что я не смогу дойти от стола до кровати.
— А ты не пробовал его не создавать? — с лёгкой иронией поинтересовалась Эльви, Барт посмотрел на неё долгим ироничным взглядом, как будто она сказала ему, что если не потеть, то мыться не придётся. Она рассмеялась и отвернулась, глядя на результат своей работы, как ему показалось, с гордостью. Он спросил:
— Всё, идём?
— Да.
Он подошёл ближе и телепортировал их обоих к ближайшим воротам Центрального парка. Эльви сразу же поёжилась от ветра, Барт поставил на неё и себя согревающее заклинание, показал ей пальцем на шпиль Академии, потом на здание своего общежития, сказал:
— Поняла, где мы?
— Примерно, — она осмотрелась, указала на одну из аллей: — Эта дорога?
— Нет, — рассмеялся Барт, — пойдём, покажу.
— Ну почему нет? Если пойти туда, то как раз можно выйти к Академии.
— Потому что там орехи не продаются, а я голодный.
Она посмотрела на него с тем выражением лица, которое он начинал обожать — как будто он очень плохо себя ведёт, но злиться на него она не может, потому что он миленький, он себя чувствовал гениальным манипулятором в такие моменты. Прищурил один глаз и шёпотом спросил:
— Мне кажется, или ты хочешь меня ударить?
Она фыркнула и отвернулась, он наклонился ближе и сделал голос ещё невиннее:
— Правда хочешь ударить голодного, не выспавшегося человека, просто за то, что он хочет кушать? Жестокая!
Эльви продолжала отворачиваться и сдерживать улыбку изо всех сил, но их не хватало. Барт продолжал её смешить и слегка подбешивать, они дошли до центральной аллеи с лотками, он купил орехов, увидел такую же форму продавцов, как вчера на Шайнис, и вспомнил:
— Кстати, я спросил про твою подружку. Нам нужно будет найти место и снять слепок аур, это точно. Потом два варианта — либо мы обвиним подбросивших кошелёк, и у них будут большие проблемы, вплоть до тюрьмы, либо я тихо договорюсь с академией, чтобы Шайнис выделили стипендию, она поступит ещё раз и доучится. Что выбираешь?
— Тюрьму, — абсолютно серьёзно сказала Эльви, Барт чуть орехом не подавился. Она посмотрела на него прямо и сказала тоном прокурора: — Воровство — это преступление, и клевета тоже. Они не дети, они знали, что делают, и что за это бывает. Да будет так. Суд, тюрьма, испорченная репутация на всю жизнь. Они сделали это с невиновным человеком, и совесть их не мучила, пускай испытают на себе, я буду только рада.
Барт продолжал на неё смотреть круглыми глазами, она улыбнулась и сказала ласково, как дурачку:
— Я шучу, расслабься. Это Яська сделала, я не заставлю тебя отправлять в тюрьму твою возлюбленную.
Он всё ещё стоял в шоке, хлопая глазами, она взяла орешек из его пакета, положила в рот, улыбнулась с бесконечным усталым цинизмом и пошла в сторону академии. Барт очнулся, догнал её и сказал натянуто-ироничным тоном:
— Откуда информация про «мою возлюбленную»?
— От глаз, Барт, этого только слепой не видит. Ты смотришь на неё точно так же, как смотрят все её… поклонники.