Геноцид
Шрифт:
– Нет, – спокойно и ровно произнес за спиной альбиноса Упаннишшур.
– Я готов поддержать тебя, Феггаттурис, – поднял руку Отциваннур. – Только мое мнение на острове все равно ничего не значит.
– А я вообще не местный, – грустно улыбнулся в бороду Виираппан.
Остальные стояли, опустив голову или глядя в сторону, будто речь Феггаттуриса не имела к ним никакого отношения.
– Нет, – еще раз повторил Упаннишшур. – То, что ты предлагаешь, для нас неприемлемо.
– Почему? – через плечо глянул на него Феггаттурис.
– Потому что это внесет элемент хаоса в систему нашего общества, – объяснил Упаннишшур. – А хаос ведет к деградации и распаду. Основа нашего общества – стабильность, которую никто не смеет нарушать.
– Таурриммас уже сделал это.
– То, что сделал Таурриммас, касается только самого Таурриммаса.
– Это коснется всех…
– …Если мы начнем думать и действовать так, будто действительно что-то произошло.
Феггаттурис озадаченно прикусил верхнюю губу и двумя пальцами сжал подбородок.
– Тебе не кажется, что ты пытаешься сохранить лишь иллюзию стабильности?
– А в чем разница? – усмехнулся Упаннишшур. – Я лично ее не вижу.
Феггаттурис поскреб указательным пальцем висок. По всему было видно, что он старается, но никак не может понять логику рассуждений своего оппонента.
Упаннишшур наклонился и тихо произнес альбиносу на ухо:
– Разве наша жизнь сама по себе не есть грандиозная иллюзия?
Затем он трижды хлопнул в ладоши и громко произнес, обращаясь ко всем присутствующим:
– Расходитесь! Здесь больше не будет ничего интересного!
Глава 11
Островитяне, казалось, только и ждали команды расходиться. Не прошло и двух минут, как на причале почти никого не осталось.
– Мне что делать? – опасливо косясь на альбиноса, подбежал к Упаннишшуру растерянный Таурриммас.
– Отдохни, потом разгрузишь свой плот. Что-то ведь ты привез. – Упаннишшур ободряюще похлопал Таурриммаса по плечу. – И не болтай попусту о том, что было.
Таурриммас счел за лучшее поскорее убраться. Секунда – и след его простыл.
– Ты сам не понимаешь, что творишь, – обескуражено покачал головой Феггаттурис.
– Я-то как раз понимаю. – Упаннишшур подошел к надстройке, в которой жил человек без имени, и постучал в дверь. – А вот ты… Понятия не имеешь о том, как мы живем, а уже пытаешься учить, что и как нам следует делать…
Из-за двери высунулась голова человека без имени.
– Проводи Чхоппоттуна до его плота, – велел ему Упаннишшур. – И Кумманниса с собой прихвати, пусть пока отдыхает.
– А потом что? – спросил Кумманнис.
– Потом и узнаешь, – ответил Упаннишшур, даже не взглянув в его сторону.
Человек без имени и Кумманнис подхватили под руки Чхоппоттуна и повели его по переброшенным между плотами мосткам вглубь острова.
– Ты говоришь, что Таурриммас убил плоскоглазого, – вновь обратился к Феггаттурису Упаннишшур. – Потому что ты видел мертвого плоскоглазого. Кумманнис и Чхоппоттун видели, как все произошло. Ну, и сам Таурриммас, понятное дело. Итого, вас четверо, – Упаннишшур показал четыре пальца. – Я же утверждаю, что ничего этого не было. Потому что я этого не видел. И все остальные жители острова, – Упаннишшур вытянул руку в ту сторону, куда ушли островитяне, – тоже ничего не видели. А это значит…
Упаннишшур сделал паузу и протянул руку, предлагая Феггаттурису закончить начатую фразу.
– Это значит, что вы ничего не хотите знать, – сказал альбинос.
Упаннишшур досадливо щелкнул пальцами.
– Неправильный ответ!
– Это значит, что для вас ничего не произошло, – сказал Виираппан.
– Вот! – как на победителя викторины, указал на старика пальцем Упаннишшур. – Вот то, что я хотел услышать!
– Мне знакома подобная логика, – безразлично пожал плечами Виираппан. – Она имеет право на существование, но, как философская система, не выдерживает элементарной критики.
– А вот этого нам не надо! – с наигранным страхом замахал на старика руками Упаннишшур. – Не надо никакой критики! Смысл нашего существования не в том, чтобы пытаться понять, что, как и почему происходит в этом мире, – по моему глубокому убеждению, все подобные попытки априори обречены на провал, – а в том, чтобы сохранять существующее положение вещей.
– Конец истории, – изрек многозначительно Виираппан.
– Да называй, как хочешь, – махнул на него рукой Упаннишшур. – Но мы живы до сих пор только потому, что с нами ничего не происходит.
– Но, Таурриммас… – снова начал было Феггаттурис.
– Да перестань, – поморщившись недовольно, перебил его Упаннишшур. – Что значит слово четырех человек против мнения всех островитян?.. Пуф! – Упаннишшур раскинул пальцы веером, как будто стряхивая с них пыль. – Ничего не произошло. Нам всем это понятно. Скоро и Чхоппоттун в это поверит. И Кумманнис. И сам Таурриммас будет думать, что все это ему только привиделось в дурном сне. И тогда все снова встанет на свои места. Все будет по-прежнему. Как всегда… Кстати, и плоскоглазые, будь они немного поумнее, не стали бы поднимать столько шума из-за такой ерунды, как пара тюков заплесневелой кожи. Могли бы сделать вид, что ничего необычного не происходит, и тогда бы на самом деле ничего бы не произошло. – Упаннишшур выжидающе посмотрел на Феггаттуриса. – Понимаешь, о чем я?
– Нет, – честно признался альбинос.
– Окружающий нас мир – это проекция нашего неосознанного представления о нем. Мы не можем менять его по собственному желанию. Но общественное мнение, которое существует помимо сознания каждого отдельного индивида, способно формировать…
Упаннишшур запнулся. Озадаченно почесал согнутым пальцем переносицу. Он понял, что его занесло в слишком высокий эмпирей, в результате чего он утратил почву под ногами.
– Ладно, не продолжай, – усмехнулся Виираппан. – Нам уже и без того все ясно.