Геном Ифрита

Харьковская Рита

— Этого делать не нужно ни в коем случае! — нахмурилась Тиана.

Раджаб был с нею полностью согласен, но его интересовало, почему к такому выводу пришла жена падишаха:

— Чем вызвано твое, Тиана, нежелание просить помощи у жреца? — задал вопрос.

Жена падишаха ненадолго задумалась. Она не знала, нужно ли посвящать советника в то, что она предприняла втайне от мужа. Но, поняв, что хранить секреты сейчас не только бессмысленно, но и опасно, произнесла:

— Полгода назад моя мать стала все чаще рассказывать о посещении храма огнепоклонников.

О том, что он пытается для достижения непонятной цели переманить на свою сторону как можно больше горожан. О том, что ему внимают с открытыми ртами не только мужчины, но и носительницы магии пери.

Я приказала одной из своих служанок, в преданности которой была уверена, приблизиться к жрецу. В этой ситуации я верила больше служанке, чем матери. И оказалась права.

Как ни прискорбно это сознавать, но матушка все больше и больше склонялась на сторону жреца. Начала уговаривать меня посетить храм вместе с нею. Чего, как ты понимаешь, я не сделала.

Служанка, употребив всю данную ей магию, сумела убедить огнепоклонника, что она всецело под воздействием его убеждений. Но при этом девушка оставалась верна мне.

Тогда я еще не понимала, зачем мне нужны эти сведения. Но сейчас, когда мой муж и наш падишах покинул Махтанбад, думаю, от них будет прок. По-крайней мере, если жрец вздумает призвать ифрита, а именно это, как мне кажется, и есть его цель, мы будем знать, когда это произойдет.

Сегодня утром я отправила служанку в храм. Она должна сообщить жрецу о моей беременности. Надеюсь, что эта новость воспрепятствует его гнусным планам, — закончила свой рассказ Тиана.

— Но чем твоя беременность может воспрепятствовать? — растерялся советник падишаха.

— Ты может не знаешь, а может — забыл, — Тиана говорила тихо и медленно, — но когда первый падишах Махтанбада, владеющий печатью Давида, покинул город, отправившись на войну, старшая из сестер-пери, сдерживала сердце ифрита при помощи нескольких капель крови их сына.

— Я помню это сказание, — кивнул Раджаб. — Но ведь пока твой ребенок родится, пройдет не один месяц! А у нас в запасе только неделя!

— Мы что-то придумаем, — советник понял, что Тиана растеряна так же, как и он сам. — А пока, нам остается надеяться, что падишах вернется в срок.

***

Казалось, что сам воздух Махтанбада звенел от напряжения. Обычно на город веяло прохладой от стены джунглей, окружающих его, но уже несколько дней не подул даже слабый ветерок. Небо из ярко-голубого стало свинцово-серым. А если кому-то взбредало в голову забраться на крышу дома и посмотреть вдаль, то он видел, как над джунглями, где-то еще далеко, вздымаются и закручиваются спиралью песчаные смерчи, словно пронизанные огненными сполохами.

Для того чтобы увидеть эту безрадостную картину, Тиане и Раджабу было достаточно подняться на верхний этаж дворца.

Они стояли рядом.

Волосы жены падишаха, не смотря на полное отсутствие ветра, словно шевелились и вздымались короной, что приводило советника в некую растерянность и замешательство. Её глаза посветлели и

стали из карих ореховыми. Казалось, еще немного и цвет глаз сравняется с цветом песка пустыни. Губы из нежно-розовых преобразились в багрово-красные, словно измазанные чьей-то кровью.

Раджаб, незаметно скосив глаза, рассматривал Тиану. Увидел на среднем пальце правой руки перстень, камень которого словно собирался поспорить в окраске с приоткрытым от возбуждения ртом правительницы Махтанбада.

Советник знал, что этот перстень привез в дар падишаху гонец, прибывший за помощью.

Помнил, как вспыхнули от удивления глаза Камиля, едва тот увидел необычную в этих краях драгоценность. Падишах тотчас решил преподнести перстень жене. Но в ночь праздника Раджаб не заметил его на руке правительницы. И не понимал, отчего Тиана решила надеть его сегодня.

— Остался только один день, — прошептала Тиана. — Один день для того, чтобы мой возлюбленный муж успел вернуться в Махтанбад. И с каждой минутой я все меньше верю в то, что Камиль уже на подходе к городу. Я не чувствую его приближения! Зато отчетливо ощущаю, что надвигается что-то страшное и неумолимое.

— Один день — это очень много, — Раджаб не знал, как и чем утешить и успокоить жену падишаха. — Мы не должны отчаиваться и терять надежду.

— Я не отчаиваюсь, — вздохнула Тиана. — Боюсь только, что проклятый огнепоклонник начал призывать ифрита.

— И что с того?! — воскликнул советник. — Ифрит каждый раз возвращается к стенам города, едва правитель Махтанбада покидает его! И все попытки мерзкого чудовища прорваться к своему сердцу остаются безуспешными! Так было всегда! Так будет и в этот раз!

— Все верно, — кивнула жена падишаха. — Но еще ни разу не случалось, чтобы ифрита начали призывать те, кто является носительницами магии первых сестер пери! А сейчас происходит именно это.

— Откуда ты знаешь? — растерялся Раджаб.

— Служанка, — односложно ответила Тиана. — Помнишь, я говорила тебе в тот день, когда Камиль отправился на войну? Девушка, которой я велела втереться в доверие к огнепоклоннику.

— Да, я помню, — кивнул советник. — И догадываюсь, что она сообщила нерадостные новости. Не хочешь ли рассказать, какие именно?

— В последнее время жрецу удалось убедить наследниц пери в том, что жизнь в Махтанбаде, состоящая из постоянных забот о мужьях и городе, из непрерывных трудов и рождения детей, не так хороша, как может казаться. Что они, коль скоро помогут ифриту проникнуть в город и соединиться со своим сердцем, обретут магию пери в полной мере. Станут волшебными девами, в обязанности которых будут входить только танцы и песни для услады слуха и зрения ифрита, который вновь станет их повелителем.

— Какая глупость! — не удержался от того, чтобы перебить Тиану, Раджаб. — Даже несмышленые дети знают, что ифрит держал в плену сестер пери! И они не знали, как освободиться! И если бы не караван-баши, предок нашего падишаха, они так и услаждали бы проклятое чудище! Причем, не только танцами и песнями!