Генрих VIII и шесть его жен. Автобиография Генриха VIII с комментариями его шута Уилла Сомерса
Шрифт:
Ко времени вдовства Мария станет более здравомыслящей. С возрастом мы все становимся благоразумнее. Вдруг меня посетило сомнение.
– А нет у вас уже сейчас на примете кавалера?
Она рассеянно улыбнулась.
– Мне многие нравятся, – сказала она, – как и любой девушке, наверное.
После нашего расставания я невольно задумался о ее словах. Действительно, круг моего общения изменился. Эразма и декана Джона Колета сменили Эдвард Гилдфорд и Эдвард Пойнтц, придворные подхалимы. Вместо Екатерины моим доверенным лицом в политике теперь был Уолси. Мне не хотелось молиться в одиночестве, предаваться
Однако не все во мне переменилось. Генрих, мечтавший стать «настоящим рыцарем», жил во мне наряду с новым властным поселенцем, продолжая с беспокойством приглядывать за выходками новичка.
22
Чтобы Мария прибыла во Францию уже королевой, следовало заключить брак по доверенности на английской земле. Элегантный Луи Орлеанский, герцог Лонгвиль, плененный в ходе последней военной кампании, должен был представлять Людовика на церемонии венчания и произнести за него брачные обеты. Формально будучи заложником, Лонгвиль фактически содержался как французский дипломат, и именно ему король Луи послал свадебный подарок для невесты: ожерелье с гигантской грушевидной жемчужиной такой редкой красоты, что она даже получила собственное имя – Зеркало Неаполя. Я дал себе слово отдать его на оценку добросовестным английским ювелирам до того, как Мария отбудет во Францию.
Церемония венчания прошла в Гринвиче, провел ее архиепископ Уорхем в присутствии английских лордов. По моему приказу приемный зал королевских покоев украсили золотой парчой и шелком, и он превратился в подобие драгоценной пещеры, сказочной сокровищницы.
Дворцовую пристань задрапировали золотистой тканью. Из окон я видел, как покачивались на волнах роскошные баркасы прибывших на свадьбу гостей.
– Пойдемте, Екатерина, – сказал я, оборачиваясь к жене. – Пора.
Я предложил ей руку. Она подчинилась мне с молчаливой чопорностью; вот как переменились наши отношения.
У входа нас ожидал Уолси в сверкающем парчовом облачении. Он внес свою лепту в устройство этой церемонии, и Людовику следовало бы наградить его как борца за процветание Франции. Екатерина сухо кивнула архиепископу. Между ними с некоторых пор тоже возникла натянутость.
Мария выглядела очаровательно. Она оживленным голоском произносила по-французски спешно выученные клятвы любви и верности. Никому бы и в голову не пришло, что невеста могла желать иной судьбы. После обмена кольцами и поцелуями состоялось подписание бумаг. Оставалось только консумировать брак по доверенности.
Эта идея озарила меня незадолго до венчания. Женитьбу по доверенности могли не признать из-за более раннего обручения. Но с консумацией договор обретал полную силу.
– Абсурдная мысль, – презрительно фыркнув, заявила Екатерина. – Благородным особам вполне достаточно должным образом засвидетельствованных словесных обетов.
– Надеюсь, вы не имеете в виду наших с вами отцов? Ведь мы дали словесные обещания, и церемония состоялась в присутствии свидетелей. Но разве это сочли достаточным? Не потому ли вам пришлось продавать вдовье наследство, чтобы не помереть с голоду? Неужели, голубушка, вы еще продолжаете верить в благородство?
– В ваше благородство я верю, – отрезала она.
А вот Уолси по достоинству оценил гениальность моей задумки.
– Уникальность и новизна подобного обряда утвердят этот брак в глазах всего мира, – сказал он. – Такой вид консумации будет в своем роде даже более весомым, чем традиционный.
– Безусловно.
По моему распоряжению в зале заседаний поставили королевскую кровать. Занавесы балдахина не скрывали брачного ложа, и ради предстоящего действа были убраны все меховые и шерстяные покрывала.
Все гости собрались вокруг кровати, а Мария удалилась, чтобы переодеться в ночную рубашку. Екатерина с фрейлинами дождались выхода Марии, облаченной в изумительное дезабилье, торжественно препроводили ее по ступеням к кровати, уложили новобрачную на атласные простыни и пригладили ее распущенные волосы.
Затем к ложу приблизился герцог де Лонгвиль. На нем были красные лосины и башмаки. Он церемонно снял и аккуратно поставил обувь внизу, затем в сопровождении Уолси и Брэндона поднялся по лестнице, забрался на кровать и, возлегши рядом с Марией, коснулся оголенной ступней ее обнаженной ноги. Он замер в таком положении под напряженными взглядами свидетелей, и после короткой паузы архиепископ Уорхем, мельком глянув на них, торжественно произнес:
– Брачный союз консумирован!
Окружающие разразились восторженными поздравлениями и осыпали Марию и де Лонгвиля цветами.
Герцог сел и начал подшучивать:
– Если бы мне было пятнадцать лет, нам потребовалось бы гораздо больше времени, но надо учитывать возраст его величества! Однако если бы постельные дела ограничивались данной церемонией, то мужья не спешили бы так по домам с поля боя!
Мария, смущенно покраснев (как и положено невинной и благопристойной невесте), поднялась с брачного ложа, дабы надеть третий наряд – пышное платье для пиршества и бала. Гости удалились в приемный зал, а мы с Уолси, Екатериной и де Лонгвилем остались дожидаться Марию.
– Отлично, дорогая, – сказал я, обращаясь к жене. – С вашей помощью нам явилась новая королева. И свадебный пир пройдет в присутствии владычиц Англии и Франции, – добавил я, надеясь умаслить Екатерину.
Она рассердилась на меня за то, что я намеренно отстранил испанского посла от участия в нынешних церемониях.
– На свадьбе могли бы присутствовать и три королевы, если бы вы пригласили вашу старшую сестру, – неуместно заметила она.
Екатерина решила держаться отчужденно. Кто бы спорил… Я повернулся к де Лонгвилю:
– Теперь вы свободны. Король Людовик заплатил выкуп, – с усмешкой произнес я, – хотя, должен признать, вы пережили плен в свойственной французам манере.
Мой заложник изрядно раздобрел, его содержание оплачивалось непосредственно из моей казны.
Он улыбнулся и ответил на мой невысказанный вопрос:
– Вы правы. Госпожа Попинкорт, кстати, собирается отплыть вместе со мной. Полагаю, ей понравятся мои апартаменты в Лувре.
Ну естественно, за краткое время пребывания у нас де Лонгвиль успел обзавестись очаровательной любовницей. Я решил, что самое время и мне свести близкое знакомство с какой-нибудь прелестницей.