Генрих VIII и шесть его жен. Автобиография Генриха VIII с комментариями его шута Уилла Сомерса
Шрифт:
28
Мы с Уолси сидели вдвоем в одном из кабинетов на Йорк-плейс. До нас доносился многоголосый хор с Темзы, а кроме того, во дворец просачивались разнообразные запахи. За открытыми окнами пекло июльское солнце. Однако Уолси не делал никаких скидок на погоду. Алое атласное облачение кардинала местами потемнело от пота, и лишь взмахи его испанского веера свидетельствовали, что ему жарко. Размером он напоминал опахало и обычно использовался в танцах. Его Уолси получил в подарок от Екатерины,
– Франциск проиграл, – сказал он. – Видно, маловато предложил денег.
Кардинал показал письмо, содержащее эти новости.
– Вот и хорошо. Глупо пожадничал, деньги-то все равно потерял.
Меня радовала каждая золотая монета, выуженная из казны Франциска. Максимилиан отошел в мир иной, оставив вакантным трон Священной Римской империи. Франциск пытался купить избирателей Германии, да Карл проявил больше щедрости. И теперь он стал императором, оставаясь также королем Испании. Это не удивило никого, кроме Франциска.
– Ловкий габсбургский юнец одной ногой стоит в Испании, а другой – в Германии, – пробурчал Уолси.
– В таком положении ему будет удобно мочиться на Францию.
Мой грубоватый школярский юмор рассмешил меня самого.
– М-да, – снисходительно улыбнулся Уолси.
– А как обстоят дела с тем безумным монахом? – вдруг поинтересовался я, застав кардинала врасплох.
Мне нравилось подлавливать его, хотя о причинах я никогда не задумывался.
– Из Германии? Вы имеете в виду Лютера?
– Да. Именно. Мне хотелось бы почитать его девяносто пять тезисов, те самые, что он вывесил на дверях Виттенбергской церкви. Закажите для меня экземпляр. Вам известно, что я люблю теологию.
Причем, смею сказать, больше самого Уолси.
– Слушаюсь, ваше величество. Лютер вызвал большой переполох в Германии. Церковь там оказалась… в общем, изрядно прогнившей. И папа Лев… поистине, он поступил глупо, пытаясь за счет продажи индульгенций собрать деньги для строительства новой базилики. Понятно, что момент, видимо, оказался подходящим; но цели слишком очевидны. Особенно потому, что сам проект нового собора Святого Петра вызвал множество жарких споров. Многие честные христиане не видели смысла в этом начинании. А кашу заварил еще Юлий. И когда он умер, Льву пришлось ее расхлебывать.
– Безрассудство. Похоже, теперь папе остается одно: упокоиться с миром. Но самой церкви необходима некоторая реорганизация… Это, кстати, касается и опекаемого вами монастыря Святого Лоуренса.
Мне невольно вспомнилась та община с ее тучными, суетными и порочными монахами. Среди них, разумеется, нет Лютеров. Никто там не испытывает душевных мук.
Веер Уолси затрепетал, словно крылья бабочки, и воздух наполнился благоуханным ароматом, исходившим от деревянной основы.
– А разве там что-то не в порядке? Неужели они развели грязь? Или их прием показался вам недостойным? –
– Как раз наоборот. Но эта обитель скорее напоминает дворец Ирода, чем Вифлеемский постоялый двор, а уж тем более вертеп.
– Да, я намеревался закрыть его в ближайшее время, – поспешно добавил кардинал. – И использовать монастырский доход на основание давно задуманного мной колледжа в Оксфорде.
– Ах да. Кардинальского колледжа. Значит, богатые монахи уступят место бедным школярам. Отлично. А что с… госпожой Блаунт? Каковы ваши планы насчет… – Я специально не закончил вопрос.
– Она вышла замуж две недели тому назад. За одного из моих подопечных из Линкольншира. Я не спешил с этим делом, ваше величество, подыскивая хорошую партию, но мне пришлось наконец решиться. Выбор пал на наследника богатого состояния. – Уолси пожал плечами с виноватым видом.
– И кто же муж?
– Гилберт Тейлбойс. – Он помедлил. – Сын безумного лорда Кайма.
– Два года тому назад лорда объявили сумасшедшим! Я помню судебные слушания!
– Верно. Поэтому состояние и перешло к его сыну Гилберту, хотя сам лорд Кайм еще жив.
– А какого рода его… сумасшествие?
– Я не думаю, что оно передалось по наследству.
Но все же такая вероятность есть. В юности и лорд Кайм выглядел совершенно нормальным. Святые угодники, на что же я обрек Бесси? На брак с человеком, который в любой момент может сойти с ума?
– Не так-то просто было выдать ее замуж, ваше величество. Пришлось выбрать жениха, чье прошлое вызывало определенные сомнения.
Так же как и ее прошлое, по моей милости.
– И где же они сейчас?
– В Линкольншире. В Скейлинторпском замке, на границе обширных лесных угодий Кайма.
Она прозябает на севере, в глуши, в обществе склонного к безумию супруга.
Прости меня, Бесси.
Нет, она никогда не простит меня. Я сам не простил бы, если бы кто-то столь дурно обошелся со мной.
– А где мой сын?
И вновь тревога исказила черты обрюзгшего лица Уолси.
– С матерью.
– Но… – возмущенно начал я, удивившись, почему Уолси, нарушая мой приказ, не взял ребенка на свое попечение.
– Ваше величество, она умоляла не отбирать его. Поэтому я разрешил ей оставить ребенка, пока она кормит его грудью. В свое время его привезут ко мне. Я заставил ее подписать соответствующий документ, – убедительно пояснил он.
– Невозможно будет забрать его.
– Трудно, но возможно. Нам выгодно, что они удалены от двора и никому не известно о существовании младенца… Если, конечно, вы не решите объявить о нем во всеуслышание.
– Понятно.
Он прав. Зачем выставлять бастарда напоказ перед Екатериной? Его присутствие не принесет нам с королевой пользы, доставит одни лишь мучения, а вот Бесси он подарит хоть какую-то радость.