Геометрия моих чувств
Шрифт:
Нина не отрывает головы от монитора. Вокруг нее столпилась толпа приставов – по всей видимости, какие-то вопросы по жалобам решают. Стучусь в кабинет заместителя и открываю дверь.
– Разрешите? – закрыв за собой дверь, поднимаю на него взгляд. Опа… кто-то тут действительно зол. Кирилл Александрович сидит за своим столом, буквально прожигая меня яростным взглядом.
– Ева Сергеевна, во-первых, присядьте, – указывает он на стул рядом с его столом. Я незамедлительно выполняю его приказ.
– Почему я не могу вас застать в рабочее время? Телефон не отвечает, вас нет, – и сказано это таким ледяным
– Я с шефом на задании была, – решаю выдать что-то абстрактное.
– Что за чушь? Егор Анатольевич в Управлении на совещании, – взрывается товарищ Дралкин. А тон такой пренебрежительный, будто бы не достойна я быть на задании с самим Шефом.
– Кирилл Александрович, спросите у шефа. Я ездила по его заданию, – стою на своем, стараясь сдержать серьезный тон. А саму на смех пробивает от такого поведения заместителя. Товарищ Дралкин лютует.
– Спрошу, Ева Сергеевна. Я вообще смотрю, вы до конца не понимаете, в какой отдел попали. У нас не принято прохлаждаться в рабочие часы. Мы используем рабочее время рационально, – ух, а запал каков речи. Я практически прониклась.
– Кирилл Александрович, я не пойму в чем вопрос. Поговорите с шефом. Он подтвердит мои слова, – устаю от этой комедии. Зам недовольно хмурится, но больше не спорит.
Дальнейший наш разговор становится совершенно непонятным мне. Дралкин начинает засыпать меня вопросами слишком личными для его полномочий. Начиналось все с вроде бы безобидных вопросов: Где училась? Где крестилась? А дальше пошло ну уж совсем личное: Есть ли у меня мужчина? И как давно были последние отношения? Я отвечала лаконично, изо всех сил стараясь не грубить. Но с каждым последующим вопросом оставаться спокойной было все сложнее и сложнее.
Наконец-таки, закончив свой допрос, Кирилл Александрович озадачил меня срочной работой. Необходимо было до вечера подготовить и сдать ему зональную книгу, не сделанную в срок бывшей работницей Юлией. Хотелось послать его ко всем чертям и сказать, что у меня и своей работы навалом. Но, промолчав в очередной раз, я поспешила к выходу из кабинета. Но и тут товарищ Дралкин смог «сразить» меня самым глупым и неуместным комплиментом, который мне когда-либо приходилось слышать.
– Ева Сергеевна, – окликнул он меня, когда я уже была у двери. – У вас такие глаза красивые. Цвет необычный. Это линзы?
Как говорится, без комментариев…
Вышла я от него в полном смятении. И окрыленное настроение куда делось? Присела я на диванчик возле стола Нины. Терпеливо дожидаясь ее внимания. До дрожи хотелось поделиться счастьем. Рассказать ей, как единственной подруге в отделе, обо мне и шефе. Но я понимала, что не могу так рисковать. Ведь от нашей тайны зависит не только мое благополучие. В первую очередь – его. Не могу я так подставить.
– Ты чего такая хмурая? Неужели Дралкин зверствует? – наконец-таки поднимает на меня глаза Нина.
– Ты не хочешь попить чайку? У меня есть пара вопросов о нашем заме, – улыбаюсь ей и глазами хлопаю, часто-часто. Мой вид попрошайки действует на Нину, и, пару секунд поразмыслив, она отвечает:
– Пошли, только давай у тебя. Все равно шефа до вечера не будет в отделе.
В кабинете к нашему чаепитию присоединяются ребята. Все вместе, наперебой, они рассказывают мне о товарище Дралкине. Оказалось все до безобразия предсказуемо. Жуткий лизоблюд и подхалим перед начальством. Подчиненных же не считает за людей. Как только шеф за порог, начинает наводить панику в отделе. Особенно достается приставам во время отпуска начальника. Тут уж Дралкин отрывается по полной. Вечерние планерки длятся по два-три часа. Разговоры ни о чем, переливание из пустого в порожнее. Раздувание из мухи слона. В общем, ребята всегда дни считают до выхода начальника из отпуска. Так что дружба и продуктивное общение у нас с ним вряд ли получится. Союзника в моем лице он точно не увидит.
– Да, этот фрукт еще интереснее, чем Анорексичка, – прыскаю со смеху, доедая последний кусочек пирожного.
– Анорексичка? – непонимающе переглядываются ребята, а мы с Ниной хихикаем.
– Ева так Веронику Андреевну называет, – поясняет Нина.
– Почему? – спрашивает Илья, а в глазах явный интерес.
– Странная у нас бухгалтер. Молодая, стройная девка, а ведет себя словно злобная старая дева. Невзлюбила меня отчего-то с первого взгляда. Стоит мне на обеденном перерыве на кухню зайти, так она сразу поднимается и со своей верной свитой покидает помещение.
– Да она ж на таблетках для похудания сидит. Ей кроме кофе и яблок ничего есть нельзя. А ты вечно борщом домашним как распахнешься или котлетами, – смеется Нина.
– Ну люблю я поесть вкусно. Разве это преступление? И вообще не пойму, для чего так над собой издеваться? Она ведь на два размера худее меня, скоро за удочкой можно будет прятаться, – хихикаю я.
– Ох, люблю бабские разборки, – трет в нетерпении руки Жорик.
– А ты молчал бы лучше. У самого дама сердца с большим таким приветом в голове, – заступается за меня Нина.
– Не с приветом, а с тараканами, – довольно улыбается Жорик, ничуть не обидевшись от слов Нины.
– Жорик у нас легких путей не ищет, – подает голос Илья.
– Да я не всерьез с ней – так, играюсь, – отмахивается от него Жорик.
– А чем вам Катя не нравится? – не обращая внимания на слова друга, обращается к нам Илья.
– Да мне, в общем-то, все равно. Просто странная она. Я как-то имела неосторожность назвать ее Королёвой. Так она мне паспорт свой принесла, показала, что ее фамилия в нем написана через букву «е». Поэтому называть ее можно только Королева. А уже через десять минут после знакомства рассказала мне все подробности о своей сексуальной жизни с мужем. Вернее, об отсутствии таковой. Хотя я всячески отнекивалась от столь пикантных подробностей, – меня передергивает при воспоминании об этом разговоре.
– Это еще цветочки, – ухмыляется Илья.
– Она на прошлой неделе приперла на работу батарейки, чтобы в часах настенных заменить в кабинете. Попросила меня помочь. Так вот, я беру батарейки эти, снимаю часы. А она мне между делом говорит: «Ну вот и выбрасывать не пришлось батарейки. а то вибратор мой они уже не тянут, а для часов мощности хватит».
После его слов в кабинете наступает двухсекундная тишина. А следом за ней взрыв хохота. Один Жорик, надутый и хмурый, молча смотрит на нас.