Герцог-упрямец
Шрифт:
Фамильярность была явно не случайной оговоркой, но что она означала?
– Да, верно, – кивнул герцог. – Она дома?
– Мисс Маккаллум в классной комнате с моей дочерью. Обычно она занимается с ней до двух часов.
– Сейчас час тридцать. Возможно, на этот раз вы позволите ей закончить раньше, хотя, если потребуется, я подожду.
– Нет-нет, это недопустимо. Когда герцог снисходит до визита, его желания должны выполняться. Я уже попросил экономку сообщить мисс Маккаллум о вашем появлении.
– Очень мило с вашей стороны.
Хьюм бесцельно походил по комнате, разглядывая мебель так, словно увидел ее впервые.
– Могу я узнать, зачем вы пришли? – спросил он наконец.
– Нет. – Герцог решительно покачал головой.
– Видите ли, милорд, я несу ответственность за мисс Маккаллум. Могу я хотя бы спросить, светский ли это визит?
– Это частное дело.
– А… понятно. Думаю, вы с ней уже встречались, – сказал Хьюм, немного помолчав. – Не сомневаюсь, что ваше представление о ней совпадает с моим собственным. Она женщина очень целеустремленная. И волевая. Ее не так-то легко запугать.
– Как вам не повезло иметь прислугу с таким характером…
– О, она куда больше, чем прислуга. Мы приняли ее в семью. Она одна из нас.
С этими словами Хьюм пристально посмотрел на визитера, и Эрику оставалось только гадать, что именно он хотел этим сказать.
– Я уверен, что она высоко ценит свою удачу, – заметил герцог.
Хьюм с улыбкой пожал плечами:
– Что ж, есть удача, а еще есть огромная удачная удача, верно, милорд?
Эрик промолчал. Он очень надеялся, что мисс Маккаллум вскоре появится и ему не придется выслушивать все соображения Хьюма об удаче. А тот вдруг вновь заговорил:
– Ох, как я невнимателен… Позвольте, я попрошу миссис Моффет принести нам что-нибудь освежающее. – Он направился к двери, чтобы позвать экономку. – Я и мою матушку приглашу, чтобы смогла вас поприветствовать.
Эрик не хотел ничего освежающего. Ему не терпелось как можно быстрее уйти из этого дома, где, вне всяких сомнений, было вполне достаточно подслушивающих ушей.
– Прошу вас, не надо, – ответил он. – Это деловой визит, и я не желаю потревожить ваших близких. Я подожду в саду. День сегодня ясный.
– Да, разумеется. Я вас провожу.
Девина посмотрела в зеркало и застонала. О, безнадежно!..
Она успела переодеться в приличное платье, но оно все равно вряд ли подходило для того, чтобы принимать герцога. Впрочем, это беспокоило ее куда меньше, чем волосы. Они волнами падали по обеим сторонам лица, слегка касаясь подбородка. Что ж, выглядело почти модно. Но, к несчастью, они кудрявились по всей ее голове и никак не собирались в узел на макушке.
Девина нахмурилась, глядя на свое отражение. И дело вовсе не в том, что ей не нравилась собственная внешность. Она кипела от негодования из-за идиотизма лекаря, обрезавшего ей волосы. Если бы сэр Корнелий прибыл вовремя, шарлатану, приглашенному ее домовладелицей в Эдинбурге, не удалось бы это сделать. Сэр Корнелий был настоящим ученым, и он-то знал, что старинная практика обрезать пациенту волосы при сильном жаре вовсе не помогает так, как помогает прохладный компресс.
– Вы же живы, так? – рявкнул шарлатан, когда она пожаловалась после того, как жар спал.
Да, жива, но болезнь нанесла серьезный урон ее лицу, весу, волосам… и даже мироощущению. Она заболела девочкой, а вынырнула из болезни женщиной.
Именно ее она сейчас и видела в зеркале: женщину со слишком дерзкими чертами, слишком короткими волосами и слишком амбициозными целями. Женщину, которая должна была сделать то, что до сих пор слишком долго откладывалось.
Девина встала и, разгладив бледно-желтую муслиновую юбку, вышла из комнаты и направилась вниз. Она вовсе не рассчитывала на приятную встречу – ведь имелась только одна причина, по которой Брентворт мог прийти сюда сегодня.
Мистер Хьюм поджидал ее у двери библиотеки.
– Герцог вышел в сад, – сообщил он и зашагал с ней рядом. – Я хотел пригласить мою мать, чтобы посидела с вами в качестве дуэньи, но в саду в этом нет никакого смысла, так как герцог может предложить вам пройтись.
– Мне не нужна дуэнья. И уж меньше всего, когда я с этим человеком. Да и вы так не думаете. Вам просто хотелось, чтобы ваша матушка все слышала.
– Нет, неправда. Вы еще не замужем, поэтому не должны…
– Мистер Хьюм, мы оба прекрасно знаем, зачем он пришел. Меня скорее будут запугивать, чем домогаться. – Девина задержалась у дверей, ведущих в сад. – Я очень благодарна вам за заботу и за то, что вас волнует мое благополучие, но, пожалуйста, дайте мне минутку, чтобы собраться с силами. Снаружи поджидает дракон, а мой меч слишком мал.
Хьюм с улыбкой потрепал девушку по плечу.
– Главное – не нервничайте. Когда он уйдет, приходите в библиотеку, я буду там, – сказал он, кивнул и удалился.
Девина же повернулась к двери и, сделав глубокий вдох, шагнула в сад.
Герцог стоял футах в двадцати от нее. Не гулял среди растений и даже не смотрел на них, просто стоял, высокий и прямой, и профиль его резко выделялся на фоне садового ландшафта. Причем было заметно, что он нахмурился, то есть был явно чем-то недоволен.
Должно быть, он услышал, как открывалась дверь, потому что, повернув голову, покосился на девушку. Да-да, он был очень недоволен.
Аманда говорила, что матери с дочерьми на выданье даже не пытались заманить его, потому что считали слишком устрашающим. Теперь Девина их понимала. Этот человек был необычайно строгим, суровым… и на редкость красивым.
Девина присела в реверансе, и после того как герцог коротко ей поклонился, сказала:
– Для меня большая честь видеть вас, милорд. И для мистера Хьюма, разумеется…
– Я ненадолго. Приношу извинения за то, что отвлек от выполнения ваших обязанностей.
– Нора, моя подопечная, просто в восторге, да и я не против прогуляться по саду в это время. – Девина попыталась улыбнуться.
Герцог же кинул взгляд в сторону дома и сказал:
– Вы не против пройтись со мной? Мне нужно кое-что обсудить с вами наедине.
– Да, конечно, ваша светлость.
Герцог положил шляпу и хлыст на ближайшую скамью, и они зашагали по саду. Девина старалась не робеть. Да-да, она не позволит ему запугать ее! Впрочем, пока из его поведения никак не следовало, что он собирался ей угрожать. Кроме того… Ей вдруг подумалось, что он, возможно, не так уж и страшен – просто у окружающих само собой создавалось такое впечатление.