Герцогиня и "конюх"

Антропов Роман Лукич

Бестужев постучал тростью по паркету зала и торжественно возгласил:

– - Ее высочество, ее светлость изволят следовать!

Гробовая тишина воцарилась в зале. Взоры всех присутствующих устремились на двери, из которых выходила царственная митавская "затворница".

Анна Иоанновна была и величественна, и почти красива в этот вечер. В своей роскошной "робе"" искусно нарумяненная и насурмленная, сверкая бриллиантами, она выступала как-то особенно горделиво. И даже во взгляде ее маловыразительных глаз светилось что-то бесконечно властное, уверенное.

И невольно перед этой величественной женщиной склонились головы митавской знати.

– - Я рада, господа, видеть вас всех на моем скромном бале...
– - начала Анна по-немецки своим особенным голосом.
– - После неприятных дней странного и нежелательного волнения, которое охватило Митаву, нам надо немного развлечься... Я буду счастлива, если вы все будете чувствовать себя сегодня весело и непринужденно.

Тихий гул одобрения собравшихся гостей был ответом на приветствие ее светлости.

Стоявший во главе группы блестящих курляндских гостей канцлер Кейзерлинг выступил вперед и, низко -- по-придворному -- склонившись перед герцогиней, произнес:

– - Имея честь приветствовать вас, ваша светлость, я позволяю себе от имени всех собравшихся принести вам нашу почтительнейшую благодарность за...

"Пошли немецкие нескончаемые периоды!" -- усмехнулся в душе Бестужев.

А Кейзерлинг между тем продолжал:

– - ... за ту высокую честь, которую вы оказываете нам вашим милостивым приглашением и почетом.

Голова несчастной Измайловской царевны откинулась еще горделивее. В этих простых, лживо-пустых словах курляндского магната Анна Иоанновна почувствовала признак раболепия, и это сознание наполнило ее тщеславную душу трепетом восторга.

"Ага! Преклоняетесь? То-то вот... А то нос все задирали, меня в грош не ставили!" -- молнией пронеслось в ее голове.

По данному сигналу грянула музыка.

Анна Иоанновна величественно "изволила следовать вперед" посреди растянувшихся и кланявшихся гостей и подошла к герцогскому трону.

В ту секунду, когда звуки труб и литавр на секунду стихли, к ее высочеству и светлости подошел Бирон и громко произнес:

– - Ваша светлость! Благородный синьор Джиолотти, великий магистр Ордена "Фиолетового креста", прибыл и ожидает высокой чести улицезреть вас, ваша светлость...

Все в удивления переглянулись. Кто это такой Джиолотти? Откуда он появился? Митава еще не знавала такого гостя. Какой "магистр", да еще "великий"? Какой орден "Фиолетового креста"?

Жгучее любопытство засветилось в глазах нарядной, блестящей толпы.

– - Попросите его, господин камергер! Мы будем рады видеть столь почтенного иностранца,-- ответила Анна Иоанновна и обратилась к гостям: -- Мне говорили, что синьор Джиолотти -- великий алхимик, чародей и ученый. Быть может, он развлечет всех нас, показав нам свои чудеса.

А великий чародей уже появился в зале и легкой, крадущейся походкой большого тигра направлялся к герцогине. Одет он был чрезвычайно оригинально. Черные туфли с огромными бриллиантами на пряжках; белые шелковые чулки; короткие штаны черного

бархата, "пуфом"; такого же бархата узкий камзол с большим белым отложным воротником из венецианских кружев; поверх камзола был накинут шелковый плащ-мантия великолепного фиолетового цвета. На голове синьора Джиолотти была надета остроконечная шапка-колпак тоже фиолетового цвета и такой формы, какую носили астрологи и чародеи глубокой древности. Но что особенно бросалось в глаза -- это роскошная золотая цепь, испещренная какими-то таинственными иероглифами; на ней висел крест необыкновенной формы. Этот крест горел необычайным блеском и был, по-видимому, бриллиантовый, но -- странное дело -- эти бриллианты переливались не радужными огоньками, а светились одним ровным фиолетовым блеском. И чуден, и загадочен был этот свет...

Большие черные глаза великого магистра горели тоже необычайным блеском.

И при появлении этого диковинного человека как-то сразу, невольно притихла, замерла разодетая толпа, наполнявшая залы Кетлеровского замка.

Джиолотти подошел к Анне Иоанновне и, опустившись на одно колено, произнес своим музыкальным, странно вибрирующим голосом:

– - Приветствую прекрасную царевну и герцогиню далекой сказочной страны.

При виде Джиолотти Анна Иоанновна совсем растерялась.

Все это время она готовилась к встрече с иноземным чародеем. Мысленно она рисовала себе его образ, но как все это оказалось непохожим на действительность! Ей, воспитанной на сказках "Измайловских мамушек", чародей, колдун всегда представлялся в виде старого, дряхлого старика с большой косматой и седой бородой;.. А тут вдруг перед ней был высокий, сильный, красивый мужчина с пронзительными глазами, которые так и жгли душу.

Анна Иоанновна чувствовала, что ей надо прийти в себя, ответить что-либо подходящее на приветствие заморского гостя, -- но не могла. Как завороженная, она не могла отвести взгляда от горящего взора кудесника.

Все замерли. Все ожидали слов ее светлости.

Бестужев, стоявший около Анны Иоанновны, с тревогой глядел на свою повелительницу.

– - Ваше высочество, да говорите же!..
– - еле слышным шепотом бросил он ей.

Анна Иоанновна словно очнулась после минутного тяжкого наваждения.

– - Я...
– - начала она вздрагивающим голосом.
– - Я рада видеть вас, господин Джиолотти, при моем дворе.

И она протянула руку, которую Джиолотти почтительно поцеловал.

– - J'ai eu d^ej`a l'honneur voir Votre Altesse a Moscou pendant le Couronnement de sa Majest^e l'imperatice {Я имел уже честь видеть ваше высочество в Москве на коронации ее величества императрицы (фр.).}, -- произнес Джиолотти.

– - Ах, вот как?.. Да, да, я слышала об этом, -- воскликнула Анна.

Все присутствующие, обуреваемые любопытством, столпились вокруг герцогини, Джиолотти и Бестужева.

Бирон стоял с надменной улыбкой в стороне.

О музыке, танцах было забыто. Этот таинственный человек приковал к себе всеобщее внимание.