Герцогиня облачного города
Шрифт:
– Вы ничего не имеете против него? – помолчав, осторожно поинтересовалась Калли, которая всё ещё опасалась, что Керве у неё отберут – и в то же время не хотела демонстрировать супругу страх и тем самым отдавать в его руки власть над собой.
– Вам нужен будет слуга. Я пока не ставлю задачу приставить к вам своего – но лишь до тех пор, пока ваше поведение не вызывает у меня сомнений.
– Сомнений… – медленно произнесла Калли, и лицо Рудольфа снова пронеслось у неё перед глазами, – могу ли я попросить вас ознакомить меня с правилами?
– С
– Как должна вести себя супруга у вас в стране?
Эжен поморщился. Пожалуй, это было именно то, за что он не любил брак. Правила. Да.
– Во-первых, мы с вами давно уже живём в одной стране, – сказал он, – это первое правило, которое вам следует усвоить, и его установил не я, а август и ваш отец. Они заключили договор шесть лет назад, и Облачный город на правах герцогства вошёл в состав Остеррайха. Вам, как его правительнице, стыдно этого не знать.
Щёки Калли вспыхнули, но она промолчала.
– Во-вторых, со сводом правил, который называется «этикет», ознакомит вас Амандин. Я полагаю, вы найдёте в нём мало нового для себя, но кое-что может вам помочь.
С этими словами он отвернулся и готовился уже уходить, когда Калли окликнула его.
– Граф… Его имя Жольт. Вы сможете его найти?
Калли коснулась синяка, которому было уже не меньше трёх дней. Она в самом деле не помнила того, кто ударил её, и не винила ни в чём. Шла война. Куда сильнее задели её слова, которые были сказаны охранниками в тюрьме.
Эжен кивнул.
– Его подвесят у вас под окном.
Глава 5
Пока Амандин показывала Калли дом, Эжен спустился на первый этаж и обнаружил, что в музыкальной комнате его уже ожидает Фабрис.
Без тени мыслей о том, каков будет предмет разговора – Фабрис и Клод наведывались в его дом время от времени просто так – он распорядился принести им кофе и устроился в кресле напротив окна. С этого места Эжен хорошо видел и гостя, и супругу, которой Амандин как раз показывала парк.
Пригубив горячий напиток, Фабрис поинтересовался:
– Как у тебя?
Эжен одарил его насмешливым взглядом.
– Гораздо сложнее, чем позавчера. Почему никто не предупредил меня о том, что творится у Вержиля в голове?
– Никто не знает его так хорошо, как ты, – пожал плечами Фабрис, – я узнал имя жениха только вчера, когда ты меня пригласил. Да и… Что бы ты сделал?
– Скрылся бы с глаз, – твёрдо сказал Эжен, – уехал бы на воды и вернулся, только когда герцогиня обрела бы другого жениха.
– Ну и зря, – заметил Фабрис и положил в рот канапе. – Тебе досталась весьма выгодная кандидатка в супруги.
– Не кандидатка… жена.
– Вот видишь. Тебе даже не пришлось ухаживать за ней и впустую тратить слова.
Эжен хмыкнул, давая понять, что не убёжден, но спорить ему лень. Они помолчали, но Эжен отчётливо видел по лицу Фабриса, что тот хочет, но никак не решается
– Ну, – поторопил он.
– Ты должен иметь в виду, что о том, что я сейчас скажу, не знает пока никто, кроме августа.
Эжен кивнул.
– Сквозь эти стены подслушать нельзя, – сказал он.
– Так вот… – Фабрис наклонился к нему, – принц Рудольф не был казнён, – почти что шёпотом произнёс он.
– Что?.. – переспросил Эжен, который сразу же оценил весь масштаб новости, которую только что узнал. Принц Рудольф должен был погибнуть у буйствующей толпы на глазах – иначе никак. Иначе всегда останутся те, кто будет верить, что он жив, и кто пойдёт против августа с его именем на устах.
– Что слышал, – тихо продолжил Фабрис, – мне доложили как распорядителю дворца, что он найден мёртвым в своей камере. Времени было пять часов утра, меня подняли с постели, мне нужно было одеться, спуститься в подвал… одним словом, вся дорога заняла почти час. До казни оставалось совсем чуть-чуть. Я шёл и думал, что теперь делать: это же скандал. Потом решил, что мы попросту вынесем на площадь его неподвижное тело и обезглавим, люди удивятся, но никто ничего не поймёт, но…
– Но? – Эжен стиснул подлокотники кресла.
– Но когда я добрался до нужного этажа, в камере не было никого. Охранники сказали мне, что глаза Рудольфа смотрели на них, вызывая такой страх, что они поспешили сбросить в реку труп.
– Ты с ума сошёл! И ты не сказал никому?
– Конечно никому! Только августу! Никто больше не должен об этом узнать, Эжен. Я говорю тебе только потому, что давно знаю тебя, и потому что твоя супруга – его супруга. Если Рудольф не умер, если его мёртвое тело вышло из воды и пошло своим путём – весьма велик шанс, что оно направится домой. В Облачный город.
– Или к союзникам на восток.
– Всё может быть. Но я решил, что должен тебя предупредить.
Эжен кивнул.
– Спасибо, – без особого чувства благодарности произнёс он. Куда больше его успокоила бы информация о том, что Рудольф не просто убит, но распилен на части и сожжён.
– Делаю, что могу, – подтвердил Фабрис, отлично понимая, что чувствует в эти мгновения его друг.
– Ну, а теперь, – продолжил он, откидываясь на спинку кресла и навешивая на лицо улыбку, – расскажи мне, как твоя супруга?
Эжен повёл плечом. Он толком не знал пока, что рассказать, да и годы разгульной жизни приучили его держать язык за зубами, когда спрашивали о тех, с кем он спит.
– Вам удалось, – Фабрис демонстративно сцепил руки в замок, – подтвердить свой брак?
– Нам что-то могло помешать? – спросил Эжен, не решивший ещё, как отвечать. Раскрыть сразу, что между ним и Калли ничего не было, означало поставить под удар свой мужской авторитет. Сказать, что брачная ночь прошла хорошо – означало отрезать себе путь к разводу – или, по крайней мере, усложнить его.