Гермоген

Мокин Борис Иванович

Горько было и прямодушному Гермогену огорчать святейшего. Когда он вернулся в монастырские покои к обеду, можно было заметить, что он опечален и особенно задумчив. Катерина Григорьевна, супруга князя Дмитрия, сидевшая за столом в роли хозяйки, так и впилась в него взглядом. Вот уж истая дочь Малюты Скуратова!.. Первый палач Ивана Грозного был особенно люб царю цепкой недоброй наблюдательностью.

Но ничем не выдала княгиня Екатерина своей проницательности, хоть и ргорчена была. Она поняла, что не бывать на царстве Шуйским, пока Иов прямит Годунову. Говорили, что Годунова постигнет кара за невинно пролитую кровь. «Всё пустое», — думала супруга Дмитрия Шуйского.

22

Скоро

стало известно, что Годунов не хочет принять короны без поставления его на царство Земским собором. Он, не имевший родовых прав на русскую корону, хотел быть избранным всею землёй. Это избрание упрочило бы потомственные права на царство новой династии — Годуновых. Он знал, что всё духовенство благодаря Иову будет за него. Среди бояр у него была своя партия, а служилых людей и мелкопоместное дворянство он привлёк посулами.

Открылся собор 17 февраля, в пятницу, перед масленицей, традиционный соборный день на Руси. Присутствовало на нём четыреста семьдесят четыре человека, в большинстве своём духовенство (девяносто девять человек) и члены синклита с видными представителями дворянства. Выборных было всего тридцать три человека, шестнадцать сотников, пять старост, семь стрельцов.

Грановитая палата. Зажжены все настенные светильники. Иов в торжественном патриаршем облачении, в митре и саккосе кажется усталым и озабоченным. По левую сторону от него расположились на скамьях, обтянутых красным бархатом, влиятельные представители духовенства в цветных и чёрных мантиях. Справа — члены синклита в богатых кафтанах, важные, молчаливые. На старых боярах — охабни с высокими воротами, внизу подбитые мехом.

Патриарх открыл собор обстоятельной речью. Он рассказал именитому собранию о своих затруднениях и просил совета. А затруднения были такие. По смерти Феодора предложили царство государыне Ирине, но она отказалась. Просили Бориса Годунова, но и он отказался.

Помолчав с видом печальной укоризны, Иов продолжал:

— Теперь вы бы о том великом деле нам и всему Священному собору мысль свою объявили и совет дали: кому на великом преславном государстве государем быть?

— В державе есть князья Рюриковичи, — послышался несмелый голос.

Но голос не был услышан. Иов продолжал:

— А у меня, Иова-патриарха, у митрополитов, архиепископов, епископов, архимандритов, игуменов и у всего освящённого Вселенского собора, у бояр, дворян, приказных и служилых, у всяких людей, у гостей и всех православных христиан, которые были на Москве, мысль и совет всех единодушно, что нам помимо государя Бориса Фёдоровича иного государя не искать и не хотеть.

Гермоген видел, что, назвав «митрополитов», Иов задержал внимательный взгляд именно на нём, хотя и оглядел при этом весь освящённый собор. Голова была тяжёлой. Накануне Гермоген спал плохо. Организму, хоть и здоровому, но ослабленному длительным постом накануне масленицы, было тяжело бороться с недугом.

Тут послышались выкрики:

— Не желаем другого государя помимо Бориса Фёдоровича!

— Хотим на царство Бориса Фёдоровича!

Иов молчал, ожидая поддержки важной, слова, сказанного красно и витиевато, в коем и сам был большим мастером.

И тут поднялся дьяк Грамотин, навычный в делах посольских, крючкотворец и краснобай.

— Явите, государи, волю соборную — желать на царство единого лишь Бориса Фёдоровича, мудрого правителя при покойном царе Феодоре. А Рюриковичи на царском престоле нам не надобны. Царь Иоанн Грозный насмешничал над ними, называл княжатами, теснил их и прогонял от себя. А мы пошто станем избирать их на царство помимо боголюбивого и праведного во всём Бориса Фёдоровича?

Гермоген посмотрел на патриарха Иова и ужаснулся его довольному виду. Ужели эта грубая лесть и столь же грубые выпады против князей по сердцу ему? Или забыл, что по Писанию: «Человек, льстящий другу своему, расстилает сети ногам его?» И ещё: «Если правитель слушает ложные речи, то и все служащие у него — нечестивы».

И

показалось Гермогену, будто били его по голове чем-то тяжёлым. Он чувствовал на себе взгляд патриарха. Видимо, Иов думал, что во время их недавней беседы он убедил Гермогена в своей правоте. И теперь ожидает его поддержки. Не иначе как припомнил давнюю встречу с дьяком Василием Щелкановым, когда Гермоген поддержал его, патриарха, и осадил дьяка. Гермогену было больно видеть старческую слабость патриарха. Угодно ли Богу их молчание? Видимо, о том же подумал крутицкий архиепископ и, жалея патриарха Иова, поддержал его:

— Святейший отец и государь наш Иов, наш совет и желание одинаково с твоим. Бьём челом Борису Фёдоровичу, дабы помимо него никого на государство не просить.

— Да будет на то воля Божья, а нам, старым людям, ведомо, какие права на престол имеет Борис Фёдорович, — выдвинулся вперёд думный дьяк Афанасий Власьев, посол царя Феодора. Поступь у него важная. От спокойной да сытой жизни так раздался вширь, что шитый бисером и жемчугом кафтан еле натянулся на него. На голове тоже шитая бисером тюбетейка, не понять, на какой иноземный манер. Говорил, слегка растягивая слова: — Нам ведомо, какие права имеет на царство Борис Фёдорович. Иван Грозный женил сына своего, царевича Феодора, на Ирине Фёдоровне Годуновой, и взяли её, государыню, в свои царские палаты семи лет, и воспитывалась она в царских палатах до брака. Борис Фёдорович также при светлых царских очах был безотступно ещё с несовершеннолетнего возраста и от премудрого царского разума царственным чинам и достоянию навык.

И едва смолк Власьев, как голос подал боярин Михайла Салтыков [39] . Он рано начал тучнеть. Лицо с большими светлыми навыкате глазами казалось оплывшим, но вид бодрый и свежий. У всех Салтыковых было чутьё выскочек, умение вовремя выдвинуться вперёд, пристроиться к царствующей династии. Став царём, Борис Годунов оценит его «достоинства» (увы, на горе себе). Говорил он обычно обстоятельно, нудно, но в кон. И как не оценить такого умельца!

— По смерти царевича Ивана Ивановича великий государь Борису Фёдоровичу говорил: Божьими судьбами, а по моему греху царевича не стало, и я в своей кручине не чаю себе долгого живота. Так полагаю сына своего, царевича Феодора, и Богом данную мне дочь Ирину — на Бога, Пречистую Богородицу, великих чудотворцев и на тебя, Бориса. Ты бы об их здоровье радел и ими помышлял. Какова мне дочь царица Ирина, таков мне ты, Борис, в нашей милости ты всё равно как сын.

39

Салтыков Михаил Глебович (? — 1618) — боярин, поддерживал польско-шляхетскую интервенцию в России, служил и Лжедимитрию I и Лжедимитрию II, был одним из инициаторов приглашения на русский трон королевича Владислава. Он возглавил посольство к Сигизмунду III, результатом которого стал договор 4 февраля 1610 г., крайне невыгодный для России. В 1611 г. Салтыков помогал полякам подавить народное восстание в Москве, содействовал вступлению польского гарнизона в Кремль. Умер в Польше.

Тут голос Михайлы Салтыкова задрожал, и он сделал лёгкое движение рукой, как бы смахивая слезу. Гермоген пристально смотрел на него, как бы силясь понять что-то важное. Позже он часто будет вспоминать и эти поразительные слова, и сложное выражение холодного лица. Но ещё не скоро разгадает он этого человека.

А Михайла Глебыч продолжал нанизывать слова, обволакивая их столь приятной теплотой:

— На смертном одре царь Иван Васильевич, представляя в свидетельство духовника своего, архимандрита Феодосия, говорил Борису Фёдоровичу: тебе приказываю сына своего Феодора и дочь Ирину, соблюди их от всяких зол. Когда царь Феодор Иванович принял державу Российского царства, Борис Фёдорович, помня приказ царя Ивана Васильевича, государево здоровье хранил как зеницу ока, о царе Феодоре и царице Ирине попечение великое имел.