Герои 1863 года. За нашу и вашу свободу
Шрифт:
письмо родным. И здесь он остался тем же чистым, благородным, мужественным человеком, замечательным революционером. Через два часа он был расстрелян на окраине Плоцка за плонскими рогатками, то есть у заставы на дороге, ведущей к Варшаве.
В ближайшем после казни номере «Колокола» была опубликована очень короткая, но выразительная заметка Герцена. В ней говорилось:
«Мая 15 Сигизмунд Падлевский расстрелян царскими солдатами в Плоцке. Еще благородная, еще юная жертва со стороны Польши, еще преступленье с нашей стороны.
Давно ли он был в нашей среде в числе тех шести, о которых мы говорили, полный надежд, полный отваги...»
В народных преданиях
Стефан БОБРОВСКИЙ
В четырех предшествующих очерках речь шла о людях, которые были единомышленниками и сподвижниками Бобровского, а один из них, Падлевский, и самым близким его другом. Но с Бобровским на страницы нашей книги на смену кадровым офицерам, чей опыт и образование определяли их способность возглавить вооруженную борьбу против ненавистного самодержавия, вступает абсолютно «штатский», как тогда говорилось, человек, сам без колебаний признававший свою полную некомпетентность в военных вопросах. Все герои этой книги были людьми молодыми, некоторые еще просто юными, но Стефану Бобровскому в момент его гибели было всего 23 года. Не удивительно ли, что мы ставим этого юнца-сту-дента в один ряд с выдающимися руководителями восстания 1863 года?
Это удивительно, но в то же время и бесспорно справедливо. В восстании 1863 года было время, когда на плечи Стефана Бобровского легли почти все обязанности по руководству восстанием в целом. Многое в истории восстания становится ясным, когда знакомишься с этим связанным с именем Стефана Бобровского этапом движения и с обстоятельствами его гибели.
* * *
Младший сын Юзефа и Теофили Бобровских Стефан родился 17 января 1840 года в деревне Терехово Липовецкого уезда Киевской губернии. Уже десяти
209
14 Сборник
лет от роду мальчик остался сиротой. Главой семьи и воспитателем Стефана стал старший брат Тадеуш, только что окончивший юридический факультет Петербургского университета. Бобровским принадлежало небольшое имение, но Тадеушу необходимо было материально поддерживать братьев-офицеров Станислава, а затем Казимежа, сестру Эвелину, вышедшую вскоре замуж за поэта и драматурга Аполло Коже-нёвского. Таким образом, выкроить средства для образования Стефана было нелегко. Но замечательные способности мальчика убеждали старшего брата, что связанные с учением Стефана материальные трудности оправданы. После недолгого пребывания в Неми-ровокой гимназии Стефан оказался в частном петербургском пансионате Эмме. Юноша вскоре перестал быть бременем для семьи, так как владелец пансионата согласился уменьшить вдвое плату, взимавшуюся за его пребывание в пансионате (вместо 1200 рублей 600), поручив Стефану преподавание в младших классах истории, бывшей с детских лет его любимым предметом. Шестнадцати лет Стефан Бобровский стал уже студентом Петербургского университета.
Тадеуш Бобровский, когда-то однокашник Зыг-мунта Сераковского и по Житомирской гимназии и по университету, стоял в стороне от общественного движения, за ним закрепилась даже репутация консерватора. Однако вряд ли атмосфера дома Бобровских была столь уж консервативной: Казимеж стал участником петербургских офицерских
знаменитым писателем под именем Джозеф Конрад.
Нам трудно судить, в какой мере Стефан Бобровский был обязан своим духовным формированием родному дому, а в какой петербургскому окружению. Мы знаем уже, насколько значителен был подъем общественной жизни в столице России в годы учения Стефана Бобровского. Через товарищей-студентов, а екорее всего через брата Казимежа он познакомился с будущими руководящими деятелями восстания 1863 года, вошел в круг организации, руководимой Сераковским и Домбровским. Здесь, в Петербурге, он подружился со своим земляком, почти соседом по Украине, Зыгмунтом Падлевским.
Руководители организации, очевидно, высоко оценивали идеологическую зрелость и способности юного студента. Это вытекает из ответственного поручения, данного в 1860 году Бобровскому. Весной он посетил по заданию организации Киев, а летом того же года, не завершив образования, совсем перебрался туда и жил на полулегальном и нелегальном положении до февраля 1862 года, когда ему пришлось спешно покинуть и город и вообще пределы Российской империи при весьма примечательных обстоятельствах.
Направление Бобровского в Киев было связано со стремлением в условиях нарастающего революционного подъема организационно консолидировать силы будущего освободительного восстания.
Киев с его университетом святого Владимира был в эти годы важным центром общественной жизни. Как раз во время приезда Бобровского развертывался второй этап следствия по делу так называемого Харьковско-Киевского тайного общества, студенческой демократической организации, возникшей еще в 1856 году и являвшейся одной из предшественниц «Земли и Воли». Почти столь же давней была и тайная патриотическая организация студентов-поляков, носившая название «Тройницкий союз» (наиболее часто объяснение этого названия от трех земель — Волыни, Подолии и Киевщины).
В Киеве и, в частности, в многонациональной среде киевского студенчества живо обсуждались цент-
ральные проблемы общероссийского общественного движения. Но здесь были свои специфические, политически весьма острые проблемы.
Основной вопрос эпохи — ликвидация феодального строя и крепостничества — имел на Правобережной Украине особую национальную окраску. Наследием длительного пребывания под властью шляхетской Речи Посполитой было то, что украинское крестьянство испытывало здесь гнет прежде всего польских помещиков. Владельцами гигантских латифундий на Правобережье были польские магнаты. Но польское население здесь отнюдь не сводилось к небольшой численно группе помещиков. На Правобережье жило почти полмиллиона поляков, что составляло почти десять процентов всего населения края. В значительной массе это были однодворцы, главным образом из «выписанных», исключенных из дворянского сословия шляхтичей, помещичьи служащие, интеллигенция, ремесленники. В этой среде демократические и национально-освободительные идеи находили широкий отклик.