Герои без вести не пропадают (Роман. Книга 2)
Шрифт:
ГЛАВА ПЯТАЯ
Ян Плахотка даже в школе на уроках чистописания так старательно не выводил каждую букву, как теперь, когда писал автобиографию под наблюдением человека в жандармском мундире.
За последний год ему не раз пришлось и устно, и письменно излагать ее. Последний раз он рассказывал ее в Штабе партизанского движения, когда оформляли личные дела десантников. Но ни тогда, ни раньше ни словом не упоминал о том, что отец его больше двадцати лет работал в Праге тюремным надзирателем. Теперь он не стал скрывать, подробно изложил антинародную деятельность отца,
Дальше он описал, как и когда попал в десант. «Я все время мечтал жестоко отомстить коммунистам за смерть отца. Когда узнал, что формируется десант для операций в тылу у немцев, я решил помочь немцам ликвидировать этот десант сразу же, как только он будет высажен на парашютах. Но мне помешал осуществить это намерение Рунге, которого вы только что расстреляли. Ему, как бывшему офицеру войск СС, я доверил свою тайну и предложил вместе уйти из лагеря, разыскать немецкую воинскую часть и рассказать, где скрываются десантники, но он, вместо того чтобы оправдать мои надежды на совместный побег, схватил меня за руку и хотел сдать командиру. Между нами произошла драка. Десантники проснулись и нас арестовали...»
Целый час трудился Плахотка над автобиографией. Наконец он поставил точку, расписался и перечитал написанное, исправляя при этом описки и неточности. «Теперь уж перестанут сомневаться в моей лояльности к немцам, – подумал он с радостью. – Немцы умеют ценить верных помощников. За выдачу десанта красных, очевидно, я получу вознаграждение. Да, прав был отец, когда говорил, что умному человеку и война не помеха, умный дорогу себе найдет».
С этой мыслью он подошел к жандарму, стоявшему в дверях, и не без гордости протянул ему исписанные листы.
– Покажите шефу,– сказал он. – Если что надо исправить или дополнить, я готов сделать так, как он скажет.
Жандарм взял бумаги, сказал: «Ждите!» – и, закрыв Дверь на замок, ушел куда–то.
Ждать пришлось не меньше часа. «Почему они медлят? – удивлялся Плахотка. – Пора бы приступать к преследованию десантников. Я бы пригодился им в качестве проводника. Почему же не вызывают меня?»
Наконец послышались шаги. В дверях показался тот человек, что унес исписанные им листы, но он был не в форме полевой жандармерии, а в одежде простого сельского парня.
Пане Плахотка,– обратился он,– пойдемте, вас ждут.
Разве вы знаете чешский язык? – удивился предатель.
Нужда
Плахотка хотел было еще задать вопрос, но парень взял автомат наизготовку и неожиданно резко приказал выйти из комнаты. «Что–то не нравится мне здесь,– заныло в душе Плахотки. – Я стараюсь показать им свою лояльность, а они не хотят замечать. Неужели не прочитали мою биографию?»
Открылась дверь соседней комнаты.
– Войдите! – послышался знакомый голос жандармского офицера. – Не бойтесь, господин Плахотка, здесь не фашисты, а ваши земляки.
Плахотка опешил. Вопреки ожиданию, в комнате не было ни одного жандарма, а за столом сидели командир партизанского отряда Столичек, командир десантников Соколов и десантник Альфред Рунге. Были здесь и те два парня в форме лесной охраны, которые по приказанию Соколова Плахотку и Рунге должны были довести до автострады.
«Проклятье! – выругался про себя Плахотка. – Попался как кур во щи. Спасенья нет. Соколов перехитрил меня. Сопротивление бесполезно. А может, простит, если повалиться к нему в ноги».
– Простите, товарищи! – закричал он, став на колени. – Не верьте тому, что я написал. Это я нагородил на; себя от испуга. Если оставите в живых, клянусь честью служить вам верой и правдой.
В ожидании ответа он замолчал на минутку, но строгие судьи не разжалобились, не простили. Тогда предатель прибег к излюбленному методу трусов.
– Я знаю, вы не пожалеете меня. Не за себя прошу, а молю за свою больную жену и двух малолетних детей. Если вы убьете меня, они останутся сиротками. Пожалейте хоть их!
–Как бы не так! – процедил сквозь зубы Столичек. – Если бы вам удалось привести сюда карателей, кто, бы избавил наших детей от сиротской доли? Предателям нет пощады! Плахотка посмотрел на своих земляков, но ни в чьих глазах не заметил ни жалости, ни сочувствия – все смотрели на него с презрением или ненавистью.
Товарищ капитан! – обратился он к Соколову. – Во имя извечной дружбы между народами Чехословакии и Советского Союза прошу вас заступиться за меня. По жалейте меня хоть вы!
Предателям не был и никогда не буду товарищем,– обрезал Соколов. – Дружба между чехами и нашими народами не может быть поводом для снисхождения к подлым нарушителям этой дружбы. Но хотя как командир я сам должен был решить вашу судьбу, однако отдаю вас в руки представителей чехословацкого народа. Пусть они сами решат, что с вами делать.
Повесить его!
Никакого снисхождения предателю!
Смерть презренному врагу! – закричали чешские партизаны.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Необходимость разоблачения и наказания предателя Плахотки не была предусмотрена планом операции, поэтому к выполнению задания Штаба партизанского движения десантники приступили с опозданием на целый день. Ночью Соколов встретил вторую группу десантников во главе с замполитом Комиссаровым. Тут были в основном советские граждане. Большинство из них в свое время сражались в партизанском отряде Турханова. Все они зарекомендовали себя не только отличными бойцами и командирами, но и преданными сынами Родины. За ними можно было чувствовать себя как за каменной стеной.