Герои Брестской крепости
Шрифт:
Начало поисков
Вскоре после войны в газетах и журналах появились первые статьи, посвященные обороне Брестской крепости. К сожалению, материал тогда был еще весьма скуден, известно об обстоятельствах обороны было очень мало, Поэтому в первых статьях содержались многочисленные ошибки и неточности.
Одним из первых обратился к теме героической обороны Брестской крепости наш известный художник-баталист П. А. Кривоногое. В 1950 году он поехал в Брест, длительное время жил в крепости, беседовал с очевидцами боев, делал многочисленные этюды и наброски. Год спустя появилась его талантливая — и сейчас широко известная картина «Защитники Брестской крепости». Нужно сказать, что на этом полотне, где изображен момент боя у Тереспольских
Потом появилась пьеса белорусского драматурга Константина Губаревича «Брестская крепость», которая до оих под идет на сцене ряда театров. И все же следует признаться, что до последнего времени мы очень мало знали об обстоятельствах боев за Брестскую крепость.
Так, во всяком случае, было до 1954 года, когда у меня возник замысел написать книгу об этой героической обороне. В обращении к этой теме были и своя закономерность и известная случайность. Закономерность заключалась в том, что я уже несколько лет писал о событиях Великой Отечественной войны, только недавно закончил свою последнюю книгу «Сталинград на Днепре» — о Корсунь-Шевченковской битве, — и искал новую тему, к которой я мог бы обратиться после этой моей работы. Я уже начал подумывать о том, чтобы написать книгу, посвященную обороне городов-героев — Одессы и Севастополя, как вдруг один случайный разговор заставил меня изменить мои планы.
«Защитники Брестской крепости». С картины худ. П. Кривоногова
Однажды ко мне пришел мой товарищ, писатель Герман Нагаев. Он расспросил меня, над чем я собираюсь работать в дальнейшем, и вдруг сказал:
— Вот написали бы вы книжку про оборону Брестской крепости в 1941 году. Это был необычайно интересный эпизод войны.
И тогда я вспомнил, что год или два назад я читал очерк писателя М. Л. Златогорова о героической обороне Брестской крепости. Этот очерк был напечатан в «Огоньке», а потом помещен в одном сборнике, выпущенном в Военном издательстве Министерства обороны СССР. После разговора с Нагаевым я разыскал у себя этот сборник и снова перечитал очерк Златогорова.
Должен сказать, что тема Брестской крепости как-то сразу захватила меня. В ней ощущалось присутствие большой и еще не раскрытой тайны, открывалось огромное поле для изысканий, для нелегкой, но увлекательной исследовательской работы. Чувствовалось, что эта тема насквозь проникнута героизмом, что в ней как-то особенно ярко проявился героический дух нашего народа, нашей армии. И я начал работу над книгой о героической обороне Брестской крепости.
Литератору, который берется за историческую тему, приходится сначала обращаться к печати, перечитывая все, что содержится по интересующему его вопросу в книгах, газетах, журналах. Я прежде всего прочел статьи, которые были в свое время помещены в белорусской печати. Писал их один партийный работник Белоруссии — Н. И. Красовский. После войны он работал в Бресте и тогда начал записывать воспоминания некоторых участников и очевидцев обороны крепости, послужившие ему материалом для его статей.
Статьи Красовского содержали лишь самые общие сведения о событиях в крепости, в них упоминалось лишь несколько фамилий погибших героев обороны, и, как впоследствии выяснилось, не все в них было фактически верным. Но отправной точкой они могли послужить.
Я обратился снова и к очерку Златогорова. Этот очерк я опять внимательно проштудировал, а потом позвонил его автору Михаилу Львовичу Златогорову и спросил: не может ли он передать мне те материалы, которые остались у него после поездки в Брест.
Златогоров ответил, что материалов было очень мало и все, что он тогда собрал, целиком вошло в написанный им очерк. Но он тут же вспомнил, что после того, как в 1952 году этот очерк был напечатан в «Огоньке», один из участников
Изучив весьма немногочисленные печатные источники, я обратился к источникам музейным и, прежде всего, конечно, к материалам, которые хранятся в крупнейшем нашем военном музее — в Центральном музее Советской Армии в Москве. Я пришел туда, посмотрел экспонаты, выставленные в залах музея, а затем познакомился со всеми документами, которые хранятся в его фондах.
К сожалению, и там материала было очень немного. Естественно, что чисто музейные экспонаты меня интересовали меньше, чем всевозможные документы, относящиеся к обороне крепости, а таких документов, по существу, не было.
Но все же там, в фондах музея, я нашел два или три интересных письма бывшего участника обороны Александра Филя, который до войны служил в крепости писарем в штабе полка, а теперь находится в Якутии и работает там на Алданских золотых приисках.
В своих письмах Филь подробно освещал события первых дней обороны на одном из участков Брестской крепости, сообщал кое-что о своих боевых товарищах, о командирах. Он, например, рассказывал о том, как в самом начале войны, когда крепость была внезапно разбужена грохотом канонады, когда кругом рвались снаряды и бомбы и люди, неожиданно проснувшиеся среди огня и смерти, не могли в первый момент не поддаться известной растерянности, — полковой комиссар Ефим Фомин, оказавшийся в расположении своей части, принял на себя командование подразделениями, которые находились в центре крепости. Комиссар собрал и организовал бойцов и тут же поручил своему ближайшему помощнику, комсоргу полка заместителю политрука Самвелу Матевосяну возглавить первую контратаку. Матевосян обратился к бойцам с патриотической речью, призывая их выполнить свой воинский долг, а затем во главе своих комсомольцев бросился в штыковую атаку. Это был первый серьезный удар по противнику: Матевосян и его бойцы уничтожили отряд автоматчиков, прорвавшийся в центр цитадели. С этого удара, собственно говоря, и начинается героическая оборона Брестской крепости.
Филь писал, что вскоре Матевосян был тяжело ранен, отнесен в подвалы крепости вместе с другими ранеными и там погиб. В дальнейших боях Филь сражался рядом с руководителями обороны — полковым комиссаром Фоминым и капитаном Зубачевым, который на третий день войны принял на себя командование всеми подразделениями, сражавшимися в центре крепости.
Однако, к моему огорчению, в музее мне сказали, что Филь прислал свое последнее письмо в 1952 году и с тех пор перестал отвечать на все запросы. Казалось, эта первая ниточка безнадежно оборвалась. Я попробовал ее восстановить и написал Филю два письма, но не получил ответа ни на первое, ни на второе.
Инженер Самвел Матевосян
Тем временем М. Л. Златогоров не забыл своего обещания и вскоре позвонил мне, сообщив, что он нашел в своих архивах копию письма, о котором он говорил. Мы встретились с ним, и он передал мне это письмо. Каково же было мое удивление, когда я увидел на этом письме подпись: «Самвел Матевосян». Это оказался тот самый Матевосян, который был ближайшим помощником комиссара Фомина в первые дни боев в крепости. Здесь же на письме был и его нынешний адрес. Он жил в Ереване, работал в качестве инженера-геолога и возглавлял изыскательскую экспедицию, которая занималась поисками полезных ископаемых в горах Армении.
Я написал Матевосяну по этому адресу, запрашивая его — будет ли он летом 1954 года в Ереване, с тем чтобы я мог приехать туда к нему и подробно записать его воспоминания об обороне крепости. После этого я с нетерпением стал ждать ответа.
Прошла неделя, другая, месяц — ответа не было. Тогда я написал в Ереван одной своей знакомой, армянской писательнице Норе Адамян, прося ее зайти на квартиру к Матевосяну и узнать, не переехал ли он куда-нибудь в другое место.
Вскоре я получил ответ от Н. Г. Адамян. Оказалось, что Матевосян живет на прежнем месте, — она была у него и виделась с ним. Его долгое молчание объяснялось тем, что Матевосян последнее время находился в горах со своей экспедицией и поэтому не мог мне своевременно ответить.